Падре вытащил из кармана истрепанный требник.
Вдова запротестовала.
– Мне уже лучше, — сказала она.
Не открывая глаз, она пошла в конец коридора и, вернувшись, очень аккуратно повесила платок на подлокотник шезлонга. Когда она села перед падре Анхелем, ему показалось, будто она помолодела на несколько лет.
– Падре, — ровным голосом сказала вдова, — мне нужна ваша помощь.
Падре Анхель сунул требник в карман.
– Я к вашим услугам.
– Речь снова идет о моем сыне, Роберте Асисе.
Роберто Асис, уехавший накануне и предупредивший, что вернется в субботу, неожиданно возвратился вчера вечером и, нарушив обещание забыть о листке, до рассвета просидел в темноте комнаты, поджидая предполагаемого любовника своей жены.
Падре Анхель ошеломленно ее выслушал.
– Для этого не было никаких оснований, — сказал он.
– Вы не знаете Асисов, падре, — ответила вдова. — Их воображение — настоящая преисподняя.
– Ребека знает, что я думаю о листках, — сказал он, — но, если хотите, я могу поговорить и о Роберто Асисом.
– Ни в коем случае, — сказала вдова. — Это только подольет масла в огонь. Вот если бы вы вспомнили о листках в воскресной проповеди — это, я уверена, заставило бы Роберто задуматься.
Падре Анхель развел руками.
– Невозможно! — воскликнул он. — Это придало бы событиям важность, которой у них нет.
– Нет ничего важнее, чем предупредить преступление.
– Вы думаете, может дойти и до этого?
– Я не только думаю — я уверена, что не смогу предотвратить его.
Они сели за стол. Босая служанка принесла рис с фасолью, тушеные овощи и блюдо фрикаделек в густом коричневом соусе. Падре молча положил себе. Жгучий перец, глубокое молчание дома и растерянность, переполнявшая в этот миг его сердце, вновь перенесли падре в голую комнатушку начинающего священника в знойном полудне Макондо. Именно в такой день, пыльный и душный, он отказался отпевать самоубийцу, которого жестокосердые жители Макондо не хотели предать земле. Он расстегнул воротник сутаны.