Смерть пахнет сандалом

Ранним утром Сунь Бин, хозяин «Чайной Суня», с коромыслом на плече и деревянными ведрами забрался на высокую дамбу, спустился на деревянную пристань у реки Масан и набрал чистой воды, чтобы приготовиться к очередному дню торговли. Он заметил, что еще вчера плававший у берега раскрошенный лед за ночь растаял, и бирюзовую поверхность воды теперь покрывала зыбь, а над рекой поднимался холодный пар.

В начале прошлого года было не так холодно, весна ранняя, осень дождливая, но ни града, ни саранчи, считай, шестьдесят-семьдесят процентов урожая собрали. Войдя в положение простого народа, начальник уезда Цянь доложил наверх о наводнении и освободил жителей Гаоми от пяти частей податей, жизнь народа даже по сравнению с богатыми урожаями прошлых лет стала вдруг немного более зажиточной. В благодарность о заботе начальника народ скинулся на почетный зонт с именами дарителей и избрал Сунь Бина, чтобы преподнести дар главе уезда. Сунь Бин настойчиво отказывался, но земляки стали сетовать на него как на бездельника, и зонт попросту бросили в торговом зале его чайной. Сунь Бину ничего не оставалось, как положить зонт на плечо и пойти в управу к уездному Цяню.

Сунь Бин отправился на поклон к начальнику впервые с того времени, как ему вырвали бороду. Шагая по главной улице, он не понимал, что у него на душе: то ли стыд, то ли гнев, то ли скорбь. Что уж точно – ныл подбородок, горели уши, и на руках выступил пот. На приветствия знакомых он хоть и отвечал, но страшно краснел. В каждом слове он слышал скрытую насмешку и издевку. И хотелось бы разгневаться, но для этого не было причин.

Сунь Бин вошел в управу, и служитель сразу провел его в приемную. Бросив зонт, Сунь Бин повернулся и хотел было уже уйти. И тут же ясно услышал из-за двери смех Цянь Дина. Цянь Дин в тот день был в длинном халате и куртке-магуа, в шапочке с красными кистями на голове, с бумажным складным веером в руках. Воистину достойный внешний вид, чтобы подчеркнуть непринужденность манер. Уездный быстрыми шагами приблизился и дружески протянул руки навстречу гостю:

– А, Сунь Бин, вот уж нечего сказать, у нас двоих без драки не сложились бы отношения!

Глядя на роскошную бороду Цянь Дина, Сунь Бин подумал о своей собственной бороде, когда-то такой же великолепной. От нее остался один плешивый и уродливый подбородок. В душе пронесся вихрь чувств. Хотелось сказать что-то откровенное и колкое, но изо рта вырвалось лишь:

– По поручению народа нашего северо-восточного края простолюдин хочет вручить начальнику в дар зонт… – С этими словами он раскрыл над головой уездного большой зонт красного цвета, исписанный именами земляков. Начальник взволнованно ахнул:

– Я человек совсем без талантов и добродетелей, как можно принять такую высокую похвалу? Не смею, поистине не смею…

От скромности Цянь Дина Сунь Бин почувствовал себя немного легче, он выпрямился и сказал:

– Если у начальника не будет других распоряжений, то простолюдин спешит откланяться.

– Ты от имени земляков вручил мне зонт, оказал мне такую честь, как можно просто так взять и уйти? – И Цянь Дин громко позвал: – Чуньшэн!

Явившийся Чуньшэн согнулся в поклоне:

– Чего изволите, барин?

– Приказываю устроить торжественный банкет, – сказал Цянь Дин. – Теперь же дай указание письмоводителю написать приглашения, чтобы мы позвали на него десяток наших самых именитых шэньши.

Банкет получился замечательный. Уездный сам подносил всем чарки с вином, и настойчиво угощал гостей. Попеременно произносили тосты и десять самых значительных шэньши. Сунь Бина накачали спиртным настолько, что ноги его не держали. Обида на сердце и труднообъяснимый конфуз исчезли без следа. Когда служитель управы, поддерживая Сунь Бина за руку, вывел того на улицу, бывший артист во всю глотку затянул арию в стиле «кошачьей оперы»:

«Сидящему в тени персика одинокому князю вспомнился прелестный лик девицы из рода Чжао…»

В прошлом году на душе у жителей Гаоми было довольно радостно, но были события и невеселые. Самым неприятным обстоятельством оказалось следующее: немцы вознамерились построить железную дорогу Циндао – Цзинань и проложить ее через их родной край. На самом деле слухи о том, что немцы хотят построить железную дорогу, возникли еще несколько лет назад, но народ не принял их всерьез. Лишь когда в прошлом году полотно дороги доползло до них из самого Циндао, все поняли, что вопрос стоит серьезно. Стоя на высокой дамбе реки Масан, можно было видеть, как с юго-востока к их родным местам подбирается это полотно, похожее на земляного дракона, разлегшегося привольно на полях. За поселком Масан немцы построили бараки для дорожных рабочих и еще склад материалов. Домики стояли недалеко от насыпи и издалека походили на два больших корабля, следующих друг за другом.

Натаскав чан воды, Сунь Бин отложил ведра и коромысло и велел недавно нанятому слуге Шитоу развести огонь и вскипятить воды. Потом Сунь Бин протер столы, стулья и скамейки, вымыл чайники и чашки, широко открыл ворота на улицу и присел за прилавком, покуривая в ожидании клиентов.

2

После того, как ему вырвали бороду, в жизни Сунь Бина произошли серьезные изменения.