Лягушки

На заднике сцены на экране непрерывно меняется фон: то оживленная улица, то запруженный толпами людей рынок, то сквер. Кто-то занимается тайцзицюань, кто-то выгуливает птичек в клетках, кто-то играет на эрху…[131] Фон меняется, показывая места, где пробегает Чэнь Мэй.

Она бежит, прижимая к груди ребенка. На бегу у нее вырывается множество путаных слов, относящиеся к ребенку.

Чэнь Мэй. Сокровище мое… Мама наконец-то нашла тебя… Мама больше никогда не отпустит тебя…

Ее преследуют Львенок, Кэдоу и другие.

Львенок. Цзиньва… Сыночек мой…

Иногда Чэнь Мэй бежит по сцене одна, время от времени оборачиваясь. Она то и дело взывает к прохожим: «Спасите меня, спасите моего ребенка».

Бывает, что сбежавшая и ее преследователи появляются на сцене вместе. Чэнь Мэй взывает к прохожим: «Спасите нас!» Львенок и остальные кричат тем, кто перед ними: «Задержите ее! Задержите эту воровку, похитительницу детей! Задержите эту сумасшедшую…»

Чэнь Мэй падает. Встает. Снова падает. Снова встает.

С начала до конца действия учащенные и пронзительные звуки цзинху[132]смешиваются с детским плачем.

Занавес

Действие восьмое

Съемочная площадка телесериала «Гао Мэнцзю».

Сцена обставлена как судебный зал уездного ямыня времен Китайской Республики. Что-то изменено, но в целом все, как в прошлом, традиционно. Посреди зала высоко подвешена горизонтальная доска с большими иероглифами «Честность и справедливость». По бокам от нее – большие парные надписи дуйлянь. Первая гласит: «Порыв ветра, шквал ливня, чистое небо»; вторая значит: «Наполовину гражданский, наполовину военный, наполовину бесчеловечный». На столе в зале лежит огромная туфля.

Гао Мэнцзю в суньятсеновском френче, в цилиндре, из нагрудного кармана свешивается серебряная цепочка карманных часов. По бокам сцены стоят несколько служащих ямыня с «жезлами воды и огня»[133] в руках, однако вместо традиционного одеяния на них черные суньятсеновские френчи, что выглядит довольно забавно.

Вокруг суетятся режиссер, операторы, звукооператоры и другие, кто занят на съемке.

Режиссер. Все по местам! Приготовились – начали!

Гао Мэнцзю (хватает туфлю и яростно стучит по столу). А-ха-ха… Какая досада! (Поет.) Начальник уезда Гао восседает в судебном зале, рассматривает запутанные дела / Семьи Чжан и Ван оспаривают земельную собственность / Чжан вроде прав, и Ван вроде прав, оба вроде правы. / Кто же в конце прав, решать мне, чиновнику! – Сей начальник уезда, именем Гао Мэнцзю, уроженец Тяньцзиня, из уезда Баоди, в молодые годы служил в армии у Фэн Юйсяна[134], главнокомандующего Фэна, ходил в походы на юг и на север, за многочисленные заслуги маршал Фэн назначил его командиром батальона охраны. Однажды солдат из его подчиненных разгуливал по городу в темных очках за руку с проституткой. Его заметил маршал Фэн и сделал мне, Гао, выговор за то, что я не строг с солдатами. Мне, Гао, стало невыносимо стыдно, что я не оправдал доверия маршала, я вышел в отставку и вернулся в родные края. В девятнадцатый год республики[135] однополчанин Хань Фуцзюй[136] стал заправлять в Шаньдуне и настоятельно просил выйти из отставки и принять пост. Мне, Гао, было неудобно не принять приглашения близкого друга брата Ханя, я отправился в Шаньдун вступать в должность, сначала как член парламента, потом как начальник уезда Пинъюань и Цюйфу, а этой весной меня перевели в Гаоми. Народ в этих местах коварный и упрямый, бесчинствуют бандиты, процветают азартные игры, свирепствует опиумокурение, с общественным спокойствием дело обстоит довольно скверно. Вступив должность, я, Гао, стал действовать самым решительным образом, как говорится, «большим мечом и широким топором», твердой рукой проводил реформы, искоренил бандитизм, поощрял сыновнюю почтительность, отдавал предпочтение поездкам инкогнито, принимал правильные решения в трудноразрешимых случаях. (Вполголоса.) Попадал, конечно, и в дурацкие ситуации, человеку свойственно ошибаться, как говорится, конь о четырех ногах, и тот спотыкается. Деревенские шэньши прислали вот в подарок парные надписи дуйлянь: «Порыв ветра, шквал ливня, чистое небо» и «Наполовину гражданский, наполовину военный, наполовину бесчеловечный». Славно написано! Славно! А еще они одарили меня прозвищем: Гао Подметка Гао! А прозвали меня так потому, что частенько охаживаю подметкой по лицу всех этих проныр и сварливых баб! (Поет.) Если в лихолетье служишь чиновником, применяй суровые меры. / В жестокое время нужно быть жестоким. / Хитростью заманить и перебить всех бандитов. / Колотишь подошвой, и становишься Гао Цинтянем – Гао Чистота Помыслов.[137] / А ну служители…

Служители ямыня. Есть такие!

Гао Мэнцзю. Как должно готовы?

Служители ямыня. Как должно!