Лягушки

– Умер он! – бросил Ван Цзяо и захлопнул ворота.

Ничего он, конечно, не умер. Я вспомнил, что когда последний раз навещали родственников, слышал, как матушка говорила, что его Ван Цзяо выгнал из дома, и теперь он ошивается где-то поблизости, иногда показывается в деревне, но где он живет – неизвестно.

Дочка так уревелась, что у меня на руках и заснула. Я так и бродил с ней по улице. На душе тоска, и нечем эту тоску развеять. Два года назад в деревню наконец провели электричество, и теперь за деревенским парткомом на двух бетонных столбах с парой громкоговорителей повесили еще и фонарь. Под фонарем установили бильярдный стол, покрытый мягкой синей тканью, и на нем с азартными криками играла молодежь. На квадратной табуретке неподалеку сидел мальчик лет пяти с игрушечным синтезатором, из которого можно извлекать простые звуки. По форме лица я понял, что это сын Юань Сая.

Напротив как раз располагались недавно поставленные широкие ворота его дома. Поколебавшись, я все же решил увидеться с ним. В душе стало ужасно гадко, когда я представил себе, как он снимает у Ван Жэньмэй кольцо. Будь он настоящий доктор, я бы и слова не сказал, но он… Мать его!

Мой приход немало поднапугал его. Он сидел один за небольшим столиком на кане и выпивал. На столике были расставлены блюдце с арахисом, тарелочка с консервированными анчоусами и большая плошка с омлетом. Он босиком спрыгнул с кана и настоятельно стал приглашать меня выпить. Жене велел добавить закусок. Она тоже училась вместе с нами, лицо все в беловатых оспинках, вот ее и прозвали Ма Хуар – Потертый Цветочек.

– Жить небольшой семьей уютно! – сказал я, усаживаясь на табуретку возле кана. Хоть я и поотнекивался, Ма Хуар приняла у меня дочку, сказав, что положит на кан, и та будет спать крепко-крепко.

Она почистила котел и зажгла огонь, собравшись пожарить мне рыбы под вино. Я стал удерживать ее, но в котле уже зашипело масло, и вокруг разнесся его аромат.

Юань Сай стал настаивать, чтобы я снял обувь и забрался на кан, но я собирался посидеть недолго и под предлогом того, что снимать обувь – лишняя канитель, отказался. Как он ни старался, я лишь присел боком на край кана.

Он налил стопку и поставил передо мной:

– Ты, дружище, у меня дорогой гость, до какого звания уже дослужился? Командир батальона или полка?

– Какое там, – отмахнулся я. – Скромный ротный. – Взял стопку и опрокинул одним махом. – Да и этого скоро не будет, придется возвращаться и крестьянским трудом заниматься!

– Да что ты говоришь! – Он тоже опрокинул стопку. – Ты же среди одноклассников самый перспективный. Сяо Сячунь и Ли Шоу хоть и поступили в университет – Сяо Шанчунь, эта мелочь пузатая, целыми днями на улице хвастается, мол, сынка у него в Госсовет[63] распределили, – но куда им обоим до тебя. Сяо Сячунь – щеки широченные, а лобик узкий, два уха да оба глухи, классический образец служителя в приказе; Ли Шоу – черты лица правильные, но о большой удаче не говорят; а вот ты – ноги журавля, руки обезьяны, глаза феникса, очи дракона, если бы не родинка под правым глазом – просто государь. Вот убрать бы ее лазером, если не способным государственным деятелем, то командиром дивизии или бригады стать как нечего делать.

– Будет тебе трепаться, – сказал я. – Чужаков на рынке на мушку брать – это пожалуйста, а передо мной-то зачем говорить такое?

– Это наука определять судьбу по лицу, искусство, дошедшее от предков.

– Брось-ка ты мне вздор молоть. Я сегодня пришел посчитаться, ты, мать твою, доставил мне горюшка.

– Что случилось? Ничего недостойного я тебе не сделал!

– А кто заставлял тебя тайно снимать кольцо у Ван Жэньмэй? – сказал я вполголоса. – Как раз сейчас кто-то отстучал ко мне в часть телеграмму, командир приказал вернуться и сделать Ван Жэньмэй аборт. А не сделаю, не видать мне ни должности, ни партбилета. А теперь и Ван Жэньмэй сбежала. Ну и скажи, как мне быть?

– Да что ты такое говоришь? – завращал белками Юань Сай, отмахиваясь обеими руками. – Когда это я снимал кольцо у Ван Жэньмэй? Я – предсказатель, гороскопы, гадание на инь и ян, предсказание дурного и доброго, фэншуй – в этом я силен. Но чтобы я, мужчина, снимал кольца женщинам? Тьфу, говоришь вроде бы не зло, а слушать неприятно.

– Не прикидывайся. Кто не знает, что Юань Полунебожитель – человек больших способностей? Фэншуй и предсказание судьбы – твоя специализация, а холостить свиней с собаками да в придачу снимать кольца у женщин – побочный промысел. Доносить я на тебя не стану, но отругать отругаю. Как же так, снимаешь у Ван Жэньмэй кольцо, а мне ни полслова!

– Наговоры это, поистине невероятная напраслина! Можешь позвать Ван Жэньмэй, я и при ней подтвержу.