Перед залом в чугунных курильницах тлели благовония, и вокруг стоял густой аромат. Рядом с курильницами канделябры сплошь заставлены горящими красными пахучими свечами; пламя подрагивало, свечи оплывали. Множество женщин, и пожилые как трухлявое дерево, и яркие как прекрасный лотос, одни в изношенных лохмотьях, другие обвешанные золотом и нефритом, самые разные, не похожие одна на другую, все с набожностью на лицах, с надеждой в сердце и глиняной куколкой за пазухой, воскуривали благовония и зажигали свечи.
К дверям величественно возвышавшегося храма вело сорок девять ступеней из белого мрамора. Я поднял голову: под загнутыми углами крыши видна доска с надписью большими золотыми иероглифами «Добродетельным посылается много детей», а подвешенный под стрехой бронзовый колокольчик при дуновении ветра издавал мелодичный звон.
Вверху и внизу на ступенях толпились в основном женщины с прижатыми к груди глиняными куклами. Я замешался среди них и получил возможность понаблюдать со стороны. Рождение детей и приумножение рода – сколько в этом величественного и сколько приземленного, сколько серьезного и сколько вздорного. Как наяву вспомнились детские годы, когда я своими глазами видел боевой отряд хунвейбинов «Уничтожим „четыре старых“»[84], специально прибывший из уезда, чтобы разрушить храм и сжечь идолов. Они, а среди них были девушки, вынесли Матушку Чадоподательницу из храма и швырнули в реку, а потом стали громко выкрикивать: «Планирование рождаемости одобряется, чадоподательница пусть в реке искупается!» На дамбе целая шеренга седовласых старух встали как одна на колени и произносили какие-то слова. Молили ли они Матушку Чадоподательницу явить чудо и наказать этих сопляков? Или просили простить людям их прегрешения? Узнать это нам не дано. «Тридцать лет река течет на восток, тридцать лет на запад», как раз пришли на ум эти слова. На прежнем месте снова вознесся величественный храм; и в его главном зале вновь сияет золотом статуя богини. Продолжается традиционная культура, но и появляются новые веяния; удовлетворяются духовные потребности народа и вместе с тем привлекаются туристы со всех сторон света; развивается сфера услуг к очевидной для всех экономической выгоде. Вот уж поистине, лучше возвести храм, чем построить завод. Мои земляки, мои старые друзья – все живут ради этого храма, для всех он служит опорой.
Я поднял глаза на образ Матушки Чадоподательницы. Круглый луноподобный лик, темные, как тучи, волосы. Длинные тонкие брови, полный милосердия взгляд. Белое одеяние, на шее жемчужное ожерелье с подвесками. В правой руке опахало с длинной ручкой, наклоненная лицевая сторона прикрывает плечо; левая рука возложена на макушку мальчика, восседающего на карпе. По обеим сторонам от нее – двенадцать мальчиков в самых разных позах. Лица у всех живые и по-детски выразительные, смотрятся впрямь очень мило. У нас в дунбэйском Гаоми таких детей могут вылепить, наверное, лишь мастер Хао да Цинь Хэ. Если слова Ван Ганя соответствуют действительности, эта группа скорее всего работа Цинь Хэ. Потому что у меня появилось чувство вины в связи с возникшей ассоциацией: и телом, и обликом эта Матушка Чадоподательница в белом одеянии во многом походила на мою тетушку в молодости! На девяти подушечках перед статуей Матушки стояли на коленях девять женщин. Они стояли так долго, не вставая, отбивая один за другим земные поклоны, или, сложив ладони и обратившись к Матушке, молча творили молитву. Позади подушечек на мраморном полу тоже стояли на коленях множество женщин. И перед стоявшими на подушечках, и перед стоявшими на полу у колен лежали глиняные куклы, обращенные лицом к богине. Львенок стояла на коленях на полу и истово отбивала поклоны, громко стукаясь лбом. Глаза полны слез, так глубока ее любовь к детям. Но я понимал, что ее мечте родить ребенка уже не суждено сбыться. Родилась она в тысяча девятьсот пятидесятом, ей пятьдесят пять, грудь налитая, но месячные уже прекратились. Как я наблюдал за другими, наверняка кто-то наблюдал за мной. Я вслед за Львенком опустился на колени перед Матушкой. Возможно, для наблюдавших за нами мы были пожилая пара, купившая куклу для своих детей.
Откланявшись, женщины вынимали деньги и засовывали в красные деревянные ящички перед постаментом Матушки. Небольшие суммы засовывали в спешке, а подносившие много не кичились этим. Когда подношения завершились, стоявшая у деревянного ящика монашка повязала на шеи кукол красную веревку. По обе стороны стояли две монашки в серых одеяниях. Опустив глаза долу, они колотили в «рыбы», бормотали молитвы и, казалось, не смотрели по сторонам. Но стоило кому-то пожертвовать больше ста юаней, «рыбы» в их руках начинали звучать особенно звонко, словно привлекая таким образом внимание Матушки.
Изначально мы не собирались заходить сюда, поэтому денег с собой не взяли. Львенок сгоряча сняла золотое кольцо и бросила в ящичек для подношений. «Бах-бах-бах» ожила деревянная «рыба» в руках у монахини, словно стартовый пистолет много лет назад, когда я принимал участие в забеге на длинную дистанцию.
В боковых приделах за главным залом храма совершали приношения Матушке Небожительнице, Матушке Провидице, Матушке Покровительнице Потомства, Матушке Охранительнице от Сыпи, Матушке Защитнице Кормящих, Матушке Водительнице Малолетних, Матушке Девицам Опоре, Матушке В Родах Помощнице, Матушке Благополучно от Бремени Разрешительнице. В каждом приделе коленопреклоненно молились, совершали подношения, везде наблюдали монахини с деревянными «рыбами». Я глянул на солнце и предложил Львенку прийти в другой раз. Она без особого желания кивнула. Мы шли по дорожке во дворе, а из маленьких каморок по бокам то и дело высовывались головы монахинь:
Так как денег не было, оставалось лишь, бормоча извинения, поспешить к выходу.
Когда мы вышли из храма, был уже ровно полдень, меня поторопил по мобильному младший брат. На улице, как в муравейнике, толпился народ, вокруг полно товаров, много и зевак. Нам было уже не до праздных гуляний, мы поспешили вперед через толпу. Младший брат сказал, что его машина уже с восточной стороны храма и он ждет нас на торжественном открытии китайско-американского центра для матери и ребенка «Цзя бао» – «Семейная драгоценность».
Когда мы туда добрались, церемония уже закончилась. Вокруг валялись остатки хлопушек, по обеим сторонам от входа, как простирающий крылья феникс, расставлена дюжина корзин с цветами, в воздухе реют два огромных воздушных шара с подвешенным под ними большущим полотнищем с написанным слоганом. Выстроенное дугой сине-белое здание походило на две руки, протянутые в спокойном и изящном объятии, и составляло яркий контраст с великолепием храма Матушки Чадоподательницы.
Найдя по-европейски одетого двоюродного брата, мы одновременно нашли и тетушку. Многие там срывали цветы с корзин и гирлянд. К ним примешалась и тетушка. В руках у нее уже было с десяток роз, белых, красных, желтых, все в полураспустившихся бутонах. Мы ее признали со спины. Вокруг нее было множество людей, но даже будь на них одежда одинакового цвета и одного покроя, мы все равно без труда отличили бы ее.
Несколько ребят лет десяти вручили тетушке пакет из белой бумаги и, повернувшись, бросились наутек. Разорвав пакет, тетушка подалась всем телом вверх, пронзительно взвизгнула, качнулась грузным телом и упала навзничь.
Мы видели, как с ее тела спрыгнула тощая черная лягушка.
2
Стоявший за воротами лягушачьей фермы для видимости охранник потешно отдал двоюродному брату честь. Ворота с электрическим приводом медленно открылись, и его «Пассат» неторопливо въехал. Перед мрачной скульптурой нас ожидал в прошлом предсказатель, а по совместительству и лекарь Юань Сай, ставший теперь генеральным директором компании по разведению лягушек-быков.
Скульптура как раз и изображала эту лягушку.
Издали она напоминала бронетранспортер.
На гранитном постаменте была выбита следующая надпись: «Лягушка-бык (Rana Catesbiana), класс земноводных, отряд бесхвостых, семейство лягушки настоящие, род лягушки, издает звонкие звуки, подобные реву быка, отсюда и название».
– Фотографироваться, фотографироваться, – суетился Юань Сай. – Сначала сфотографируемся, потом экскурсия, а после перекусим.
Я смотрел на эту огромную лягушку и испытывал какой-то благоговейный трепет. Только гляньте на ее черную спину, зеленый рот, золотистые глаза, похожие на водоросли узоры и выступающие наросты. Мрачный взгляд больших выпученных глаз будто нес мне какую-то весть из древности.
ebooksa