В любви и боли. Противостояние. Том второй

— Тише… тшшш… все хорошо…

Кажется меня трясло и передергивало с очередным несдержанным всхлипом или болезненной реакцией на твои прикосновения. Я не знаю, как смогла выполнить твой приказ, каким чудом пересилила свою физическую слабость с не слушающимся меня телом и как при этом не упала на пол, окончательно растянувшись в твоих ногах. А может все дело в твоих руках, в твоей прочной психосоматической клетке и в пущенном по ее ментальным прутьям высоковольтном токе опасного для жизни эмоционального разряда? В твоих ладонях и нежных пальцах, в голосе и просачивающемся под кожу шепоте со скольжением твоих убивающих губ по виску и волосам? Ты пытаешься меня успокоить и убаюкать, специально используя для этого самые смертельные приемы: касаясь и задевая мою воспаленную кожу своими глубокими физическими метками? Поправляешь заботливой любующейся манипуляцией пряди волос, намеренно задевая скулы, шею сенсорными трением своих бархатных фаланг, а то и вовсе накрываешь ладонями плечи, нежнейшим обхватом скользя по всей длине изгибов моих рук до самых запястий и ладошек. Затягиваешь в эту клетку буквально и еще дальше, накрываешь окончательно и без возможности вырваться и сбежать. Да, именно. Со спины, своей гребаной тенью и собой, заставляя дрожать сильнее, задыхаться едва не до обморока, пока твои пальцы беспрепятственно считывают чувственные зоны моего оцепеневшего тела, парализованного твоей очередной внутривенной дозой мощнейшего нейротоксина.

— Тшшш, не бойся… я уже предупреждал и не раз, что не сделаю ничего, что тебе не понравится. Успокаивайся, Эллис… Ты же хочешь большего? Хочешь заслуженного поощрения? Своего хозяина и его член глубоко внутри твоей пи*денки? Ты же течешь сейчас только поэтому, только для него.

Удержаться? Как? Как можно удержать собственный надрывный всхлип с обрывающимся от оглушающего шока немощным стоном, когда ты делаешь это снова и снова? Соскальзываешь ладонями с моих рук и накрываешь их тактильным жаром мои бедра и живот. Легкое, почти невесомое движение, и он проникает еще дальше с твоими пальцами — пульсирует эрогенной змейкой сладчайшей неги поверх опухших половых губок, невесомыми мазками задевая вершину клитора и влажные складки вульвы. Раздражающие обжигающие трения поверх всего холмика воспаленной киски до вагинальной впадинки… Еще немного и просто начну вскрикивать. Несколько точечных нажимов, несколько более интимных и усиленных массирований по горячим и возбужденным зонам, растягивая-размазывая ароматную влагу моих греховных соков практически до самой вершины лобка… и меня мгновенно выбивает острыми спазмами аритмичных сокращений в перевозбужденных мышцах едва не кончающей вагины.

Боже, как оказывается надо мало, чтобы свихнуться окончательно и в одну долю секунды. Чтобы почувствовать твой горячий шепот с твоим фантомным членом в недосягаемой глубине отупевшего сознания и плавящегося влагалища. ТЕБЯ ВСЕГО. Уже атакующего и растирающего все мои эрогенные зоны и внутренние стенки спускающей не твои пальцы киски в нескольких ударах эро-пульса от сильнейшего оргазма.

Как?.. Что ты со мной делаешь? Почему я так ведусь на тебя, так хочу и полностью растворяюсь в твоих руках, в изощренных манипуляциях моего персонального палача и убийцы? Или подсознательно ищу спасительные лазейки именно в тебе, в твоем смертельном безумстве, в сумасшедшей одержимости, заражающей мое тело и здравый разум твоим черным вирусом чистейшей похоти и безрассудства? Ищу спасения в нашем обоюдном безумии.

Неужели это правда? Неужели между нами всегда существовала связь неподдающаяся ни одному логическому объяснению? Просто на этот раз ты нашел свой философский камень, сотворив невозможное и нереальное. Воскресив мертвое и вложив в его эпицентр всю физическую силу и мощь живой вселенной — заключив в основу нового бытия свою черную любовь и ненасытную бездну всепоглощающей боли. Нашей общей боли…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

А что я могла сделать? Разве с этим возможно что-то сделать?

Противостоять твоему безумию? Как? Оно не поддается и уж тем более не подчиняется моим жалким потугам. Оно просто проходит через меня, как высоковольтный разряд через проводник: топит, накрывает с головой, заползает под кожу, наполняет вены твоим голосом, прикосновениями, всем тобой. Я уже себе не принадлежу. Это уже попросту не я. Не ты становишься моей неотъемлемой частью тела и не принадлежащей моему здравому рассудку сущности, это Я давно и безвозвратно превратилась в искаженное подобие тебя, растворяясь последними невесомыми молекулами умирающей Эллис Льюис в твоих ладонях и в вязкой патоке твоей черной тени. Как можно сопротивляться самому страшному на Земле вирусу, когда его ненасытные клетки вскрыли до основания и полностью перекодировали весь мой генетический код еще десять лет назад, сотворив впоследствии самое чудовищное заражение, поразив неизлечимой мутацией все мои внутренние органы, сознание, сущность и здравый разум? Была ли это я? Или все же не я? Господи… я не знаю. А еще страшнее думать и осознавать, что теперь я для тебя была всего лишь одной из многих, твоей очередной глупой добычей: одной из тех, кого ты уже успел поглотить собой внутри стен этих комнат за последние годы, тех, кто, как и я сейчас, становился жертвой твоего смертельного безумия, пропуская весь кровавый спектр-процесса тотального слияния с твоей тьмой через себя. Но более ужасающее в этом бешеном потоке отрезвляющей реальности и неминуемой необратимости понимать, что возможно я была единственным исключением из правил. У тебя были все причины и основания меня ненавидеть. И ты действительно мог показать мне эту чудовищную разницу — дать прочувствовать твою черную месть, как никому другому: держать на кончиках своих пальцев, на гранях острейших лезвий твоей одержимости, скользя по моему телу и сущности двумя составляющими своей черной любви — щедрой нежностью и нестерпимой болью. Ласкать и убивать, сжигать и воскрешать, снова и снова. До бесконечности, покуда жива твоя Вселенная, пока ты сытишься мной… пока моя боль для тебя — единственный источник твоего бессмертия…

Наверное очень скоро я буду вынуждена полюбить эти исключительные моменты, твою господскую милость, эти мизерные крохи с твоего барского стола, которые ты позволял мне слизывать с твоих ладоней в эти редкие, но столь особые мгновения. Да, именно ты ослаблял нити на моем сознании, а может наполнял мою кровь и остатки трезвого разума этим щадящим забвением, разрешал тонуть в этой сладкой эйфории… пускал под кожу ментоловой анестезией перед тем, как сделать очередной глубокий надрез своим хирургическим скальпелем?

Всхлипывать, дуреть и мечтать сойти с ума, потому что это нереально. В это трудно поверить даже мне, даже находясь на пике этого безумства. Ощущая, как кожа твоих чувствительных пальцев сливается с рецепторами моего клитора и опухшими складками вульвы единой пульсацией, как ты усиливаешь и разгоняешь ее вместе с моей кипящей кровью по самым эрогенным точкам, заставляя вскрикивать и задыхаться при каждом невесомом нажиме, скольжении и проникновении.

— Тише, моя горячая саба… — твоя вторая ладонь накрывает мое горло, оплетает гибкими фалангами под скулами и подбородком поверх ошейника более крепким и опасным для жизни фиксатором. — Ты хочешь… хочешь своего Хозяина, как никогда и никого другого. Ты же течешь под моими пальцами хуже похотливой сучки… бл*дь. Кого ты пытаешься обмануть? Меня или себя?

Меня уже колотит, трясет. Я не соображаю и не понимаю, что происходит. Пытаюсь закричать, но с трудом выдыхаю один лишь немощный стон, когда мое тело и разум простреливает насквозь двойным ударом эрогенного разряда: твоим голосом, горячим дыханием и губами в моих волосах на затылке; твоими пальцами на моей киске, скользящими массирующими кругами по вагинальному колечку в нескольких микронах от проникновения вглубь влагалища. Сразу с двух точек — горячей и ледяной волной навстречу друг другу, по сплетенным нитям перетянутых нервов позвоночного столба. И я действительно не могу совладать с этим безумием, с ТОБОЙ. Как это можно остановить, да еще и задержать свежие капли собственной похоти, "брызнувшие" на твои пальцы с очередной острой вспышкой ненормального возбуждения? Еще немного и я буквально взорвусь.

Может ты как раз это и почувствовал, каким-то невообразимым шестым чувством, резко убрав руку с моей опухшей, онемевшей и налитой болезненным воспалением вульвы, задевая влажными пальцами не менее чувственные участки моего оголенного тела, его пылающие сенсоры и эрогенные точки очередной сводящей с ума манипуляцией или вторжением-захватом. Горячая фантомная дорожка зудящей линии от живота, по ребрам, поверх полушария груди и сжавшейся бусине соска. Она не исчезает, наоборот. Стынет под прохладным воздухом комнаты и усиливает свое возбуждающее раздражение уже холодным оттиском живой вибрирующей метки… ТВОЕЙ чертовой метки. И если ты перестал напрямую стимулировать мою самую чувствительную зону, то это не значило ровным счетом ничего для моего тела и тонущего в твоих ладонях рассудка. Ты не отпускал эти нити не на миг, натянув их на максимум, вырывая из моего горла очередной немощный стон своими беспощадными пальцами, обхватив мою голову и часть лица фиксирующими тисками нового сминающего захвата.

— Не шевелись, не дергайся и ничего не бойся, — думаешь, я понимаю о чем ты говоришь и что просишь, когда твой голос и обжигающие приливы греховной истомы накрывают меня с головой, выбивают на хрен остатки разума и способность соображать?.. но только не чувствовать. Так чувствовать тебя. В мощных судорожных ударах по стонущим глубинам изнемогающей вагины. Я уже готова стерпеть все, что ты не сделаешь сейчас со мной, только… умоляю. Войди в меня. Доведи до полной потери сознания, уничтожь то, что еще делало меня здравомыслящим существом. Сведи с ума, выбей жалкие осколки сущности Эллис Льюис своим членом, собой, своей ненасытной тьмой. Не дай ей очнуться и осознать, что же ты с ней сотворил. Не воскрешай. Не отпускай и не возвращай к жизни…

Не выдерживаю… снова жалобно всхлипываю, под надрывный толчок сердца. Твои пальцы на несколько секунд разжимаются. Потеря тепла твоих прикосновений сейчас равносильна потери способности дышать, все равно, что оказаться глубоко под водой без капли кислорода в легких.

— Это всего лишь повязка на глаза… Почти, как в прошлый раз.

Смысл твоих слов доходит только с касанием твоих пальцев и плотной материи, заскользившей по моим волосам и лбу мягкой эластичной тканью твоей фактурной тени. Снова не успеваю уловить сути происходящего, зацепиться за границы реальности. Ты погружаешь мой взгляд и разум в кромешный мрак, обрезая намертво все связи с окружающим нас миром. Крепче и туже натягиваешь красные нити на моих рецепторах, заставляя думать только о тебе, хвататься сознанием и обострившимися чувствами осязания только за твою близость, за твои пальцы… за твою живую всепоглощающую тьму. Единственное, что в эти мгновения мне не дает покоя — одна навязчивая мысль: почему я не слышу стука твоего сердца? Боже, как же я этого хочу. Поверх гулких ударов собственного или слитых обеих в один обезумевший ритм общей кардиосистемы. Я слышу твой голос, твои прикосновения, твое дыхание… но я не слышу твоего сердца.

Прошу… пожалуйста. Только не бросай, не разжимай пальцев.