Весь путь до корабля пират не сводил с нее оценивающего взгляда, крепкой рукой держа меч у горла, но Лала не шевелилась. Она придерживала рукав, чтобы анук не высунулся наружу раньше времени, и в сотый раз продумывала убедительную речь.
Когда она взобралась по мокрой лестнице на борт, толпа глазеющих пиратов молча расступилась. Тик и еще несколько хорошо одетых черноголовых с кляпами во рту были привязаны к мачте, а у другого борта лежал ряд тел, прикрытых парусиной.
– А правду про вас говорят, пустынные черти! – К Лале неторопливо подошел седой кряжистый человек в испачканном кровью камзоле. – Заморочить голову можете самому отбитому негодяю так, что он душу продаст за вашу благосклонность. Но не на тех нарвались!
Толпа одобрительно загудела, а седой продолжил:
– Люди моря не торгуются. Они берут, что хотят и где хотят. Помогают братьям и убивают врагов, все просто. Это наш закон, и мы его чтим.
Все это Лала слышала сквозь неясный шум в голове, который становился все сильнее, будто народ на рыночной площади возмущался задержкой казни. Лала вдруг заткнула здоровое ухо и прикрыла глаза. Седой удивленно замолчал.
И тут шум в ее голове превратился в обрывки множества мыслей:
– Странная девка, она не боится…
– Жайас меня не простит…
– Как же руки затекли…
– Почему ты их не убиваешь…
– Отребье, они ее боятся…
– Может, я зря послушал Микара…
– Микар – истинный сын моря…
– Надо было идти с парнями Фаруда на чынгырцев, от них знаешь, чего ждать…
– За борт ее вместе с мальчишкой, и вся недолга…
– Микар много болтает, надутый болван… Она сейчас всех убьет…
– Если сейчас заварушка, надо втихаря заколоть Гарута, и долга как не бывало…
– Дрянная девка, твои убили моего брата, но ничего, я тебя пощупаю…
Шлепок чуть ниже спины заставил Лалу открыть глаза. Голоса в голове снова стали неразборчивы.