Ошибка Пустыни

– Кого? – Лале показалось, что солнце раньше времени затонуло в море.

– Да, ты неединственный ашайн на корабле, – подмигнул Тик. – Я тоже умею удивлять.

– Благородный Ушаш из Небесного Ока, брат госпожи Ишиндаллы, который погиб в Этоле пять лет назад? – Лала не верила в совпадения.

– Именно. – Тик выглядел довольным, как уличный мальчишка после невероятно успешной и дерзкой шалости.

Глава тридцать пятая

В каюте Жайаса наспех накрыли стол, и выживший кок умудрился даже украсить некоторые блюда. Лала сидела, как на полуденном песке пустыни, и не отрывала взгляда от двери. Когда в каюту вошел, пригнувшись, очень высокий человек в плаще, пошитом на манер ашайнского, Лала перестала дышать. Ушаш откинул капюшон, медленно осмотрел сидящих за столом и остановил глаз на Лале. Именно глаз, потому что вторая его глазница, перечеркнутая глубоким шрамом, была пуста. Худое лицо пожилого калеки, обезображенное не только шрамами, но и болезненной злобой, не могло принадлежать младшему брату Ишиндаллы, ровеснику Лалы. Правда, его тройная мужская коса была сочно-рыжей, седины не наблюдалось. Он тяжело сел и положил скрюченную руку без двух пальцев на стол рядом с изящным десертным ножом. Молчание в капитанской каюте почти достигло той точки, после которой наступает взрыв, и Лала не выдержала:

– Ты не Ушаш.

Бровь над единственным глазом изогнулась, и калека засмеялся неожиданно звонко:

– Я так и думал. Каждая коза в Шулае скажет мне именно эти слова. И проглотит их! – Смех исчез быстрее, чем моргнули озадаченные переговорщики. Следующую свою фразу Ушаш произнес таким жутким голосом, что старые пираты втянули головы в плечи: – Потому что все в Шулае, даже козы, должны сдохнуть!

Мелко дрожащая трехпалая рука потянулась к ножу, но Тик предусмотрительно отодвинул приборы:

– Не торопись, Ушаш! Заминка вышла. Я нашел старого друга, которому не хочется ровнять город с землей. И теперь вот на распутье. Думаю, самое время выпить, вы с Мастером Лалой поговорите, а мы послушаем.

Ушаш вскинулся:

– Мастер Смерти-женщина?! Это кто же решился обучать ее? Кто ради этого похоронил себя в Пустыне?

– Мастер Шай, – глухо ответила Лала, уже неуверенная, что перед ней самозванец.

Ушаш вдруг сник так же быстро. Сгорбился и выпил воды:

– Это был единственный из мастеров, который знал мою тайну. Мать преклонялась перед ним.

– Твоя мать осталась в Пустыне четыре года назад. Она повредилась рассудком после твоего побега, считала тебя мертвым, но когда узнала, что ты геройски пал в неравной битве, просветлела и ушла в здравом уме. Да будет ее новая жизнь белой, – сказала Лала по-ашайнски.

Тик и Жайас переглянулись при звуках чужого языка, но Лала сделала незаметный успокаивающий жест, и Тик понимающе кивнул. Ушаш, как только услышал первое ашайнское слово, беспокойно затрясся и зарыдал, уронив голову на грудь.

Тик встал:

– Оставим их ненадолго, пусть поговорят.