Черная невеста

– Прекрасно. – Тонкие губы растянулись в улыбке. – Я мистер Джон Феджин. Мой господин, лорд Герберт Найтингейл, просил меня приехать к семи часам, чтобы забрать его домой.

– Лорд Найтингейл с отцом сейчас беседуют, – ответил Бенджамин. – Я могу предложить вам подождать на кухне.

Мистер Феджин усмехнулся:

– Буду благодарен, лорд Силбер-младший. – Он слегка поклонился.

И посмотрел на Флоренс так, что ей стало не по себе.

– Кто этот человек? – спросила она у Бенджамина уже в коридоре, ведущем в комнаты.

– Ты задаешь много вопросов, милая кузина, – отозвался Бенджамин ворчливо. – На этот, увы, у меня ответа нет. Я же не знаю каждого лакея в Августе.

Флоренс посмотрела на него исподлобья: Бенджамин, казалось, слышал все сплетни в городе и хранил их, чтобы знать всё обо всех.

– Ладно, – с нарочито горьким вздохом сказал он. – Я слышал, что он личный помощник Найтингейла и его воспитанник, и… ох, милая, ходят слухи, что он его сын. Не в законном браке рожденный, понятное дело, и не признанный. Но это слухи, а они, сама знаешь, бывает, и врут.

Глава 2

Сентябрь начался с холодов и мороси, с темного неба и пронизывающих ветров, но к середине месяца погода успокоилась. Да, небо иногда хмурилось, и по утрам на улицах собирался неприятный, холодный, липкий туман. Он таял после рассвета, исчезал к полудню, а к вечеру воздух прогревался и порой становился не по-осеннему жарким.

В саду рядом с домом Силберов цвели хризантемы, астры и пышные поздние розы – бело-розовые, оранжевые и красные. Деревья пожелтели, но листья пока держались на ветках, а дикий виноград, ползущий вверх по беседке, медленно становился почти багровым. Бенджамин, который все еще приходил сюда по вечерам, до заката, теперь брал с собой плед.

День рождения Флоренс прошел скромно: на нем была только семья, ее жених со своим компаньоном и отец Сэмюэль, который заглянул ненадолго и, конечно, воздержался от вина.

Помолвочное кольцо на пальце все еще казалось чужим. Флоренс снимала его на ночь, боясь случайно погнуть тонкие переплетения серебряных нитей или, того хуже, пораниться во сне о лепестки крошечных фиалок, а утром забывала надеть. За завтраком леди Кессиди иногда останавливала цепкий взгляд на руке Флоренс и хмурилась.

– Такие вещи, моя дорогая, носят постоянно, – сказала она как-то, когда они сидели в гостиной, занятые обычными женскими делами: Флоренс читала «Наставление будущим новобрачным», а леди Кессиди втирала в ногти ароматизированный воск, который должен был укрепить их и заставить блестеть.

– Я боюсь потерять кольцо. – Флоренс посмотрела на свою руку.

Сейчас кольца на ней не было. Оно лежало в комнате, в фарфоровой шкатулке вместе с другими украшениями Флоренс, немногочисленными, но любимыми.

– Это было бы дурной приметой. – Леди Кессиди кивнула. – Но от судьбы не убежать, а лорд Найтингейл расстроится, если зайдет к нам в гости и не увидит на твоем пальце того, что должно там быть. И потом, Флоренс, – леди Кессиди оторвалась от своего занятия и защелкнула жестяную крышку баночки с воском, – через несколько дней на твоем пальце будет уже другое кольцо. И вот его ты будешь носить денно и нощно, хочешь ты того или нет.

Флоренс поникла и посмотрела в окно.

Солнце сияло почти как в августе, но воздух уже менялся. Он становился прозрачнее, а небо – словно бы выше и немного бледнее.