Ронан Макаллан видел, что магия делала с людьми, и не любил об этом вспоминать.
Эдвард подумал какое-то время.
– Ты знаешь, кто такой Томас Голдфинч? – вдруг спросил он.
– Живописец из Эйдина, – ответил Ронан. – И алхимик. Глория рассказывала о нем.
Эдвард кивнул.
– Он не только занимался алхимией, но и исследовал безумие. – Эдвард откинулся на спинку кресла. – В том числе заклятия и эликсиры, способные разрушить или восстановить рассудок. Задолго до того, как королевскую семью постигло несчастье и Ее Величество Альбертина Вторая окончательно… заболела, были известны похожие случаи. И теперь люди, которые пытаются вернуть нашей королеве память и разум, используют исследования Голдфинча… Да, Флоренс Найтингейл – его дочь.
Если бы Ронан был внимательнее и чуть больше интересовался людьми вокруг, наверное, он бы уже знал это. Леди Тулли не забыла бы рассказать ему все, что знала о рыжеволосой девушке из галереи и о ее семье. Наверное, в том числе потому Ронан тогда поспешил сбежать: не хотелось, чтобы случайный добрый поступок обернулся суетой, сплетнями или неприятностями и для него самого, и для Флоренс – тогда еще Голдфинч.
– И я подумал, – продолжил Эдвард, – что раз уж некоторые работы мистера Голдфинча небесполезны для блага Логресса, было бы несправедливо оставить его дочь без помощи, когда она попала в беду. Как ты находишь это, Ронан Макаллан? Достаточно веским поводом, чтобы поинтересоваться ее судьбой?
– Ты снова хочешь попросить меня об одолжении?
– Именно. – Эдвард затянулся трубкой. – Будем считать, что это еще одно из тех деликатных дел, которые стоит доверять только лучшим. Я не прошу тебя искать оправдания совершённому. Я хочу, чтобы ты узнал, действительно ли она виновна или оказалась жертвой обстоятельств.
Дело леди Флоренс Найтингейл вел мистер Джонатан Данлоу. Этот опытный ловец, сухой и черствый педант, всегда следовал букве закона так четко, словно души у него нет, а вместо нее сложный выверенный механизм, принимающий решения без эмоций. Ронан уважал Данлоу за опыт и знания, но эту вот черствость в нем не любил: она хороша, когда имеешь дело с магами-отступниками или торговцами волшебной пыльцой, погружающей в сладкие грезы, но работа ловцов заключалась не в том, чтобы наказывать за применение магии.
Ловческий Кодекс считал непричинение вреда величайшей ценностью. Магия не была злом – она служила людям, и ловцы следили, чтобы магия не применялась во вред, а не за тем, чтобы она не применялась вообще. Данлоу частенько забывал об этом и бывал чрезмерно суров.
– Закройте за собой дверь и проходите, – сказал он Ронану, когда тот оказался в его кабинете.
Этот кабинет был похож на хозяина: строгий, аккуратный, ничего лишнего – только рабочие папки, книги, наградные листы на стенах и стоящий на столе портрет дочери в круглой рамке. Они были похожи: узколицые, с длинноватыми носами и нависшими бровями, отчего взгляд приобретал неприятную суровость. Дочь Данлоу, Сьюзан, была замужем за каким-то торговцем и жила в соседнем графстве.
– Для начала, мистер Макаллан, позвольте узнать, в чем ваш интерес? – Взгляд Джонатана Данлоу был холоден и полон подозрений.
Ронан спросил разрешения сесть на один из стульев, стоящих вдоль стены, и, получив его, подвинул стул поближе.
Врать не было смысла.
– Мой хороший друг, лорд Эдвард Милле, очень интересуется судьбой этой молодой женщины, – сказал он. – По личным причинам.
Это должно было прозвучать как «Эдвард Милле берет леди Флоренс Найтингейл под свою протекцию». Данлоу услышал как надо и помрачнел. Ему, орденскому псу, должно быть, не нравилось внимание лорда Милле, пусть тот нередко помогал Ордену в других деликатных делах.
– Лорду Милле следовало раньше думать о судьбе леди Найтингейл, – проворчал Данлоу и откашлялся. – Впрочем, ему не о чем волноваться. Перед Орденом леди Найтингейл чиста. Вам пересказать своими словами или вы подождете, пока мой секретарь принесет отчет?
ebooksa