Черная невеста

– Но зачем здесь я? – спросила она. Во рту почему-то пересохло.

– Затем, что лучшей партии, чем Эдвард Милле, у тебя не будет, дорогая, – сказала леди Кессиди таким тоном, словно Флоренс спросила, зачем брать зонтик и надевать шляпку, когда на улице вовсю печет яркое июльское солнце. – И если я могу помочь тебе очаровать его, я сделаю все, что в моих силах. Так что расслабься, – она тряхнула каталог, расправляя странички, – и думай о том, какой красавицей ты выйдешь отсюда.

Мисс Голдилокс не сделала ничего особенного.

Она подровняла волосы Флоренс маленькими серебряными ножницами и нанесла на них ароматное масло – смесь цветов и трав, легкий, нежный запах, который Флоренс с радостью носила бы каждый день.

Маленькие изящные руки мисс Голдилокс были умелыми и ловкими, а их прикосновения сделали голову легкой и пустой, как после хорошего, долгого сна, когда тебе снится, что ты летаешь.

Она расчесала волосы Флоренс щеткой, каждую прядь по несколько раз, пока они не легли мягкими, ровными локонами, хотя сами по себе вились лишь чуточку, особенно во время дождя или в туманные, влажные дни.

– Хватит надолго, мисс Голдфинч, – пообещала мисс Голдилокс и указала Флоренс на фарфоровую миску и кувшин, которые только что принесла служанка. – Займемся вашим лицом.

Сидеть с мокрым полотенцем на лице было не очень приятно, а когда мисс Голдилокс стирала с кожи Флоренс остатки воды, пахнущей чем-то горьковатым, как травяная микстура, стало стыдно. Будто она запачкалась, и ей, как маленькой, стирают с лица размазанный пудинг.

Леди Кессиди к тому моменту, к счастью, вышла из комнаты проверить дочерей.

– Можно я сама? – попросила Флоренс.

Мисс Голдилокс отстранилась, убрала руку с салфеткой от ее подбородка и ласково сказала:

– Потерпите, мисс Голдфинч. Понимаю, неприятно чувствовать себя беспомощной, но таковы правила. Вот и всё. – Она смахнула с кончика носа Флоренс капельку воды. – Посидите и отдохните, осталось чуть-чуть.

Она подошла к окну и открыла треугольную форточку – в комнату тут же ворвались свежий ветер и запахи согретого солнцем сада.

– А что было в этой воде? – спросила Флоренс.

Кожу немного щипало, очень хотелось дотронуться до нее, но было страшно сделать что-то не так и все испортить.

– Травы и немного тайных знаний, – ответила мисс Голдилокс лукаво. – Ваша уважаемая тетушка приводила ко мне свою старшую дочь, Матильду, кажется. Взросление далось ей нелегко.

Флоренс хотела возразить – леди Кессиди была для нее не родной тетушкой и, пожалуй, обиделась бы, назови ее Флоренс так, но мысль перескочила на другое: Матильда и правда сталкивалась с проблемами, обычными для девушек в тринадцать-четырнадцать. Флоренс помнила, как приезжала летом в дом дяди на несколько недель, и все это время Матильда старалась не выходить из комнаты, а на прогулки надевала шляпу со смешной вуалью якобы от солнца. На самом деле на подбородке и щеках кузины краснели мелкие прыщики, ужасно болезненные – это Флоренс успела подслушать.

Ей самой очень повезло.

– У вас нет таких проблем, мисс Голдфинч, но ваши волосы – знак, что кожа у вас тонкая и нежная, а еще на ней могут появиться веснушки. – Мисс Голдилокс взяла что-то с полки и подошла ближе. – А мы сделаем так, что, даже если вам вдруг волей случая придется провести под солнышком пару часов, ваше лицо останется белым, каким оно и должно быть. Прикройте глаза и постарайтесь не чихать.

Флоренс послушно зажмурилась. Ее лба и носа коснулась кисточка, жестковатая и потому щекотная. Пахло пудрой и все теми же травами.