У Флоренс дел не было. Она знала, что может уйти, – нужно только доесть тарталетки и допить чай, улыбнуться и извиниться за то, что покидает столь приятную компанию, сослаться на головную боль. Не пришлось бы даже врать: от усталости голова отяжелела. Но сил не хватало даже на то, чтобы принять это решение, и Флоренс просто сидела рядом с леди Кессиди, грея руки о чашку.
Леди Тулли болтала о погоде. Леди Кессиди поддерживала ее, задавая иногда вопросы об общих знакомых – тех, кого встречала на прогулках в парках. Леди Фэрфакс или Фоксглоу помалкивала, пока к ней не обращались напрямую, Матильда читала, а Дженни злилась – даже на сына леди Тулли, который по настоянию матушки предложил ей свежий чай.
– Я устала от чая, – бросила она с вызовом. – В последнее время он кажется мне каким-то… безвкусным. Матушка, может быть, нам стоит попросить экономку проверить, где его покупают?
Леди Кессиди удивилась.
– Правда? – спросила она, будто не уловив в словах дочери ничего подозрительного. – Я не заметила.
– А я заметила, – настаивала Дженни. Глаза ее горели упрямством и хитростью. – В этом доме многое стало безвкусным, и чай не исключение. Как вам, леди Тулли? – Она повернулась к собеседнице и одновременно к лорду Дугласу. – Не кажется, что чего-то недостает?
Леди Тулли растерянно моргнула и сделала глоток из чашки.
– Хороший чай, – сказала она. – Может быть, самую малость горчит, но это, милочка, дело вкуса. А вы, лорд Дуглас, как думаете?
Ловушка захлопнулась. Лорд Дуглас, если и понял это, виду не подал. Он улыбнулся и перевел взгляд с леди Тулли на леди Кессиди.
– Прекрасный чай, – возразил он, продолжая не замечать Дженни Силбер, словно ее и нет в комнате. – Прекрасный чай в прекрасной компании. Не чувствую ни горечи, ни привкуса пыли, только свежесть. Мисс Голдфинч, – обратился он вдруг к Флоренс с шутливой торжественностью. – Как вы находите чай? После долгой и утомительной поездки по не менее утомительным делам, пожалуй, его вкус и свежесть особенно важны!
Дженни едва не фыркнула. Она скрестила руки на груди и посмотрела в окно, злая, как тысяча ос.
Вопрос и сам спор были настолько глупыми – после сегодняшнего дня-то! – что Флоренс не сразу даже поняла, что обращаются к ней. И растерялась, не зная, что ответить, поэтому сказала правду:
– Я слишком устала, лорд Дуглас, чтобы обращать внимание на вкус, – ответила она, поражаясь тому, насколько холодно прозвучал ее голос.
Почти как у дяди, когда тот отчитывал сестру Саманту.
На лице лорда Дугласа разлилось непонимание – видимо, он не привык, что на его шутки реагировали вот так.
Леди Кессиди посмотрела на Флоренс с искренней тревогой:
– Дорогая, если ты устала, может быть…
– Да, пожалуй, стоит подняться к себе, – сказала Флоренс и поставила блюдце с чашкой на столик рядом с собой. – Мне жаль покидать вас, но, кажется, волнения и дорога забрали все мои силы. Прошу прощения, леди Кессиди. Спасибо за чай и угощение.
Она встала, кивнув в ответ на сочувственный взгляд леди Тулли, и вышла из комнаты. Было так тихо, что Флоренс слышала шелест собственного платья. Но торопливые шаги догнали ее уже в коридоре.
Гулко хлопнула дверь. Шаги утонули в мягком ковре.