Это было уже слишком. Мою грудную клетку будто стальным обручем сдавило после этого поцелуя. Я повернула голову, чтобы сказать об этом Кромвелю, чтобы прекратить все это, но в следующую секунду губы Кромвеля снова поймали мои. Как только я почувствовала это, мой здравый смысл тут же умолк. Я снова опустилась на мягкую подушку и позволила Кромвелю себя целовать. Наши языки снова встретились, юноша передвинулся, так что его тело нависло над моим. Его свитер приподнялся, и мои ладони скользнули по теплой коже.
– Кромвель, – прошептала я. На потолке вспыхнул оранжевый цвет. – Кромвель, – повторила я и улыбнулась, когда оранжевый вспыхнул снова. Однако моя улыбка померкла, когда я осознала, что именно мы делаем. Я вспомнила, что мне не следует здесь находиться, не следует позволять себя целовать. Мне нужно было бежать, пока еще была такая возможность.
Зажмурившись, я так крепко обняла Кромвеля, что, кажется, ничто на свете не смогло бы меня от него оторвать. Я стала целовать Кромвеля в ответ, вкладывая в поцелуй всю душу, чтобы никогда не забыть о том, что сегодня случилось. Я целовала Кромвеля, пока он не отпечатался в моей душе.
Наконец я отпрянула, потянулась вверх и сжала лицо юноши ладонями. Губы у Кромвеля припухли от поцелуев, а щеки слегка кололись.
– Я не могу. – Когда это признание сорвалось с губ, у меня чуть не разорвалось сердце. – Мы не можем.
Кромвель вгляделся в мое лицо.
– Почему?
– Мне нужно домой.
Кромвель недоуменно нахмурился:
– Бонни…
– Пожалуйста.
– Хорошо.
Он встал с кресла-мешка, молча подошел к стене и повернул выключатель. Я вздрогнула от нахлынувшего со всех сторон света и увидела, что стены комнаты просто черные – все волшебство исчезло.
Я наблюдала, как парень проходит по комнате, проверяя, все ли выключено. Наконец он пошел ко мне, и когда его взгляд упал на меня, я не поверила своим глазам. Как человек может быть настолько красив? Юноша остановился рядом со мной, наклонился и поцеловал меня в лоб.
Мне показалось, что воздух в комнате мерцает, и я почувствовала, как по щеке катится слеза. Кромвель пошел было к выходу, но я схватила его за запястье, чтобы еще чуть-чуть насладиться его близостью. Юноша серьезно посмотрел на меня сверху вниз, и я не отвела взгляд. Приподнялась на цыпочки и, не давая себе времени на раздумья, сделала то, чего желало мое сердце: прижалась губами к его губам. Я впервые в жизни поцеловала кого-то сама. Кто бы мог подумать, что человеком, которого я впервые поцелую, окажется Кромвель Дин. И все же мы стояли в комнате с черными стенами и целовались. В тот миг я поняла, что никогда не смогла бы поцеловать никого, кроме Кромвеля.
Я отстранилась и прижалась лбом ко лбу юноши, вдыхая его запах, стараясь сохранить в памяти каждую секунду. Наконец запрокинула голову и встретилась с ним взглядом. На языке вертелся вопрос, и я не смогла промолчать.
– Как ты ее видишь? – спросила я. – Мою песню. В каких цветах?
Кромвель вздохнул и ответил, глядя на меня сияющими глазами.
– Твоя песня осветила комнату.
Я обмякла в объятиях, положила голову ему на грудь и обняла за талию. «Твоя песня осветила комнату».