– Мне этого хочется, – прошептал я и ощутил, как лопнула последняя струна, связывавшая мою страсть к гармониям и мелодиям, рапсодиям и симфониям. Ком в горле исчез, я вдохнул полной грудью и впервые после потери отца действительно почувствовал, как наполняются кислородом легкие – потому что я сделал выбор.
Музыка в моей душе требовала выхода с самого момента моего рождения… И сейчас я был готов услышать ее зов.
– Мне этого хочется, – повторил я громче с уверенностью, какой еще не чувствовал прежде. Я посмотрел на Льюиса. – Мне нужно это делать.
Нужно творить. Сочинять музыку.
Потом я вспомнил о случившемся сегодня ночью и об истории, которую только что рассказал с помощью этого инструмента марки «Стейнвей». В душе всколыхнулась печаль и стала процарапывать себе путь наружу. Я нажал клавишу ми. Всегда любил ноту ми, она была мятно-зеленой.
– Он перерезал себе вены. – Я перешел к соль. – Брат Бонни, Истон. Пытался покончить с собой сегодня ночью. – Я перебрал пальцами, сыграв семь основных нот. – Я его нашел.
Мой голос был рваным, словно ножом царапали стекло.
– Так он?..
– Стабилен – так сказал его отец.
Я играл один звукоряд за другим, двигаясь слева направо. Свободную руку я прижал к груди.
– Эмоции…
Я покачал головой, не зная, как объяснить.
– Они тебя поглощают, – сказал Льюис. – Ломают.
Мой палец застыл на клавише. Я поднял голову и посмотрел профессору в глаза.
– Да.
Ничего себе: этот тип меня понимал.
Льюис поставил рядом с роялем стул. Пальцы преподавателя тоже стали перебирать клавиши, его руки двигались словно сами по себе. У меня перед глазами начали вспыхивать цвета, и тогда я начал играть то, что вижу. Мы играли одно и то же. Льюис усмехнулся уголком рта. Я следовал за его подсказками. В моем сознании преломлялись цветные сферы, и я гнался за ними, пока Льюис не перестал играть. Он вздохнул.
– Именно так я начал пить. – Профессор похлопал себя сначала по голове, потом по груди. – Из-за эмоций. Когда что-то в моей жизни шло не так, я чувствовал цвета. – Он покачал головой. – Не сумев с этим справиться, я стал заливать чувства алкоголем, чтобы притупить боль, и моя жизнь покатилась под откос.
– Вас тоже донимают слишком сильные эмоции? – Я потрясенно уставился на него.
Льюис кивнул.