Каллокаин

– В таком случае вам было бы уже поздно раскаиваться. Что касается «поверить, чему угодно», разве вам неизвестно, что каждый из нас обязан быть бдительным? Этого требует Государство. Двадцать лет – это действительно долгий срок, но можно все двадцать лет ошибаться. Так что вам не на что жаловаться.

– Нет… но если она… я тогда не…

– Придержите язык, дорогой боец, не заставляйте меня переменить мое доброе представление о вашей чести. Ваша жена донесла на шпиона. Это правильно или нет?

– Да… но… конечно, правильно.

– Итак, это правильно. Она донесла на шпиона, но вы им не были. И вы хотите развестись с ней, потому что она поступила правильно. Это, по-вашему, разумно?

– Но… я чувствую… как бы неуверенность… когда я смотрю на нее и не знаю, что она обо мне думает.

– На вашем месте, я бы поостерегся разводиться с женой по той причине, что она поступила правильно. Даже опуская то, что профессия и ваше общее состояние малопривлекательны для женщин, вам следует понимать, что ни одна достойная не заинтересуется вами, если узнает всю вашу историю, а я вам гарантирую, что она так или иначе всплывет, вам придется носить на себе печать позора, о вас начнут судачить.

– Но мне плохо, – растерянно бормотал мужчина. – Я так не хочу.

– Вы меня действительно удивляете, – произнес я еще более холодным тоном. – Мне следует сделать вывод о том, что вы асоциальный тип? Знаете, мы, пожалуй, учтем это в лаборатории. Присвоение подобного ярлыка вас вряд ли обрадует.

Это сработало. К его растерянности прибавился страх. Он беспомощно перемещал взгляд с жены на меня и обратно. После недолгой паузы я произнес:

– Но я уверен, что вы ничего дурного не имели в виду. Вы просто хотели убедиться, что к собственным подозрениям ваша супруга отнеслась с должной серьезностью. И убедились, что она действительно это сделала. Таким образом, причин для развода больше нет. Я прав?

– Д-да, – согласился он, испытывая облегчение от моего дружелюбия, хотя не до конца понимая ход моей мысли. – Конечно. Тогда причин нет… для развода.

Жена, которая, напротив, мгновенно сообразила, что опасность миновала и все будет как раньше, излучала радость. Ее благодарность стала моей единственной наградой за два потраченных свободных вечера. Меня беспокоил исходивший от Туго Бахары угрюмый холод, но он должен был постепенно исчезнуть. Чтобы немного приободрить их, я крикнул им вслед:

– Доложите потом, действительно ли ваш супруг имел в виду то, что сказал, или он все-таки асоциальный тип!

Бахара знал, что я его босс. Брак Кадидьи Каппори был спасен.

Глава седьмая

Именно в эту неделю наши эксперименты продвигались необычайно успешно. Трое из десяти членов контрольной группы не были доносчиками, полиции, к счастью, удалось вовремя провести аресты; таким образом, в нашем распоряжении оказались трое редких и ни о чем не догадывающихся индивидов. Мы вели работу при личном присутствии шефа полиции Каррека. Высокий и сухощавый, в его прищуренном взгляде искрил огонь скрытого ожидания, он расположился в кресле, вытянув вперед длинные ноги, скрестив руки на стройном торсе, и ждал. Шеф полиции был выдающимся человеком. Такие рождены, чтобы далеко пойти. Он держался расслабленно, даже более расслабленно, чем Риссен, но при этом в нем чувствовалась военная выправка. И если Риссен поддавался импульсам и, скорее, дрейфовал, чем осознанно плыл к цели, то мягкая поза Каррека была подготовительным этапом к прыжку, а строгое сосредоточенное лицо и мерцание под полуприкрытыми веками позволяли предположить, что это будет прыжок дикого зверя, который уж точно не упустит добычу. Его сила вызывала у меня исключительное уважение, а на его власть я возлагал надежды. И вскоре все мои расчеты оправдались.

Троих арестованных доставляли и допрашивали по одному. Двое из них принадлежали к сорту заурядных преступников, с которыми раньше нам не доводилось работать, их впечатлили деньги, обещанные шпионами. Одна из них, женщина, кстати, позабавила нас и шефа полиции, поделившись собственными тайными выводами о характерах и привычках мужчин. Образованная и остроумная женщина, но ущербный боец в силу выраженного индивидуализма и эгоизма.

А вот третий дал нам пищу для размышлений. Причина, по которой он не донес на жену, так и осталась окутанной мраком, вероятно, он сам этого не понимал. С одной стороны, он не был так экстатически признателен за доверие, как та бледная женщина, с другой – его вообще не интересовали обещанные суммы. И хотя он напрямую не отвергал вероятность того, что его жена шпионка, но он явно сомневался, что все обстоит именно так, как она ему рассказала. Словом, можно сделать вывод, что ему помешала некоторая леность – леность, которую он, возможно, преодолел бы спустя пару дней, хотя уверенности в этом нет. И если бы Каррек не решил, что в данном случае милосердие стоит выше права, эта леность уже стала бы поводом получить гриф врага Государства. Пока такой медлительный человек соберется действовать, предательство успеет свершиться, а вред будет нанесен. Мало того, подобные колебания доказывают крайне низкую преданность Государству. И ничего удивительного в том, что в какой-то момент он извлек из себя следующее:

– И все же это куда менее важно, чем наше дело.