Ангелотворец

22
18
20
22
24
26
28
30

– Хотя бы в теории.

– В теории нам откроется вся правда. Абсолютная истина. А потом, быть может… Нет. Для начала довольно и абсолютной истины, верно?

Она вопросительно смотрит на Эди. Та в ответ смотрит на нее.

– Не понимаю.

– Скольких войн можно избежать, сколько жизней спасти, если правда у всех на виду? Если любое утверждение можно проверить на истинность? Только представьте, к каким прорывам это приведет. В общении. В науке. Подлинное знание… Представьте, мисс Банистер, что вы способны с ходу разоблачать ложь и обман. Разве это не облегчит участь человечества? Конец неправде. Впереди новый век, который мы воздвигнем на фундаменте истины, Банистер.

– Капитан Банистер.

Фрэнки Фоссойер вдруг расплывается в улыбке. Ее улыбка подобна английскому лету: редкий, щедрый дар, ласковое тепло на коже.

– Ах да, конечно, капитан, – лукаво поправляется она, а затем окидывает тело Эди долгим взглядом и весьма коварно ухмыляется.

Эди Банистер краснеет. Львы и тигры, и медведи! Боже! [36]

– Доктор Фоссойер, нам пора.

– Non. Я не могу бежать. Я должна закончить работу. Вернитесь, пожалуйста, позднее. Если необходимость еще не отпадет. Hein? [37]

Шалая Кэтти фыркает.

– Нет, Фрэнки, нет и нет! Она не может вернуться, не может подождать, твой побег нужно устроить этой же ночью. Каждый шаг тщательно просчитан.

Фрэнки Фоссойер только отмахивается.

– Подумайте… насколько лучше будет жить в мире, где истина общедоступна? На один процент? На пять? Какая критическая масса положительных перемен приведет к спонтанному зарождению утопии? – Лицо Фрэнки озаряется улыбкой, затем тут же мрачнеет. – О… с другой стороны, если правды будет слишком много, могут возникнуть проблемы на физическом уровне. И уж совсем нежелательно запустить каскад предопределяющих событий… – Она принимается лихорадочно строчить что-то на полу.

Шалая Кэтти всплескивает костлявыми руками.

– Фрэнки! Капитан Банистер! Нам нужно уходить, сейчас же!

– Я не могу, я работаю…

– Возможно, у нас есть несколько часов, – осторожно предполагает Эди, не в силах оторвать взгляд от запачканной мелом щеки Фрэнки Фоссойер.

– Нет! Медлить нельзя! Все уже началось!