Темные празднества

– Невинных? – усмехается она. – Одного узелка было достаточно, чтобы вызвать истерику у миссис Ингрем. Честно говоря, я не сделала ничего плохого. Я же не виновата, что мужчины находят чертовщину там, где захотят. Я лишь демонстрирую им, что у них на сердце. – Повернувшись на стуле, она обращается прямо ко мне: – Я – женщина, рекузантка и ведьма. В таких условиях мне приходится либо самой охотиться, либо стать добычей. Впрочем, какое вам дело до моих страданий, – добавляет Грейс, когда я отворачиваюсь. – Мужчины-ведьмаки никогда особенно не интересовали охотников на ведьм.

– Я жил в страхе всю свою жизнь, но никогда не решился бы на то, что сделали вы.

– Вы поступали и похуже, – парирует она, и залившись краской, я испытываю жгучее желание провалиться под землю.

– Вы просили о приеме.

– И что? – Она приподнимает бровь. – Что вы можете мне предложить? – Ее смех окрашивает тишину. – Каким бы ни был ваш с Уиллом план, чтобы меня остановить, он провалился. Вы слишком предсказуемы. Впрочем, я настроена великодушно. Выберите город на свое усмотрение. Как только поместья моего дяди перейдут в мое владение, я приеду и открою там для вас театр.

Грейс совершенно не заинтересована в том, чтобы я отговорил ее от связи с Рашем. Вместо этого она словно проникла внутрь меня, вцепившись в самые эгоистичные мои частички. К моему стыду, это ощущение заставляет меня потихоньку начать ей уступать. Либо я запутаюсь в ее узлах, либо с ее помощью заставлю отца рассказать мне о матери. Один лишь ее шепоток – и любой человек, который решит перейти мне дорогу, превратится в марионетку.

– Что насчет Роутона? – спрашиваю я.

– В моих руках он будет в безопасности.

– Имеете в виду руки мистера Раша?

– Вы не можете мне отказать, – говорит она, слегка ссутулившись и тяжело дыша. Я обращаю внимание на ее раскрасневшиеся щеки и усталое лицо. Какой бы силой изначально ни обладала эта женщина, она потратила ее на то, чтобы убедить миссис Ингрем и, возможно, Раша в том, чтобы они выполняли ее приказы. Если бы у нее остались силы, то поместья ее дяди уже давно принадлежали бы ей.

– Вы этого не выдержите, – прямо заявляю я. Женщина тянется к колокольчику, стоящему рядом.

– Я вас переживу, – говорит она, и после нескольких звонков в ее кабинет впускают посетителя.

Резко захлопнувшаяся за спиной дверь заставляет его пройти в центр комнаты. Я вздрагиваю от удивления, увидев Уолтера, одного из людей Раша. Вместо привычной рубахи на нем надет потертый коричневый дублет, доходящий до колен. Его бриджи перехвачены на талии оранжевыми ленточками, которые он старается не теребить от волнения.

– Наш гость прибыл с новостями, – легкомысленно говорит Грейс, и я начинаю все больше беспокоиться, наблюдая за этим явно подстроенным визитом и замечая, что Уолтер отводит от меня взгляд.

– Я видел Клементса, – сообщает мужчина. Грейс ободряюще на него смотрит, и он продолжает: – Три ночи назад он ковылял вдоль дороги. Пьяный. Я хотел пойти своим путем, но он пообещал мне целое состояние в обмен на мое время. Состояние торговца.

Моя шея напрягается от той тяжести, которую навешивают на нее эти слова.

– Что же он вам сказал? – нетерпеливо интересуется Грейс, и ее лицо скрывается в тени.

– Он сказал, что и судья Персиваль, и его слуга, мистер Пирс, – ведьмаки. И еще кое-что он сказал, – добавляет Уолтер, лукаво взглянув в мою сторону, – но я не решусь повторить это при вас.

– Вы рассказали об этом своему господину? – Грейс наблюдает за моей реакцией, а затем наклоняется к Уолтеру. Между ее пальцами продеты красные шелковые нити. – Правильно сделали, что не стали, – добавляет она, протягивая ему три монеты.

– Мне обещали состояние торговца, – произносит он, изучая гостиную, украшенную вышитыми золотыми нитями гобеленами и столовым серебром.