Мир проклятий и демонов

Нанесение всех сигилов, способных удержать Гидра в пределах этого помещения и вместить в себя магию, которая вернется к нему, когда все закончится, не заняло много времени. Движения были легкими вопреки ярости, сжиравшей Третьего изнутри, и рука ни разу не дрогнула. Гидр стонал от боли и пытался избавиться от Магнуса, все еще державшего его рот открытым.

– Хорошо, – наконец заключил сальватор, возвращаясь к целителю. – Можешь отпустить его.

Магнус отошел. Третий, на секунду насладившись настоящим испугом в глазах предателя, разбил чары на кандалах.

Гидр мгновенно бросился на него, но Третий был готов. Он выхватил Нотунг, одной стороной отвел руку Гидра в сторону и плавно ушел сам. Целитель с шумом врезался в дверь, резво отскочил от нее и попытался напасть вновь. Третий уклонялся, мечом уводя беспорядочные атаки кулаками, выжидая подходящего момента. И он наступил, когда Магнус уже был готов вмешаться.

Третий нырнул под руку Гидра, замахнулся мечом и резко провел лезвием по его ногам, перерезав сухожилия. Кровь хлынула из свежих ран. Предатель застонал, упал на стул и вцепился в него руками.

– Мы закончили, Магнус, – произнес Третий, отерев лезвие Нотунга с помощью лоскутов одежды Гидра.

Рыцарь молча, не глядя на трясущегося в молчаливых стенаниях мужчину, вышел и придержал дверь для Третьего. Когда та захлопнулась, сальватор вновь изменил порядок сигилов и сквозь зарешеченное маленькое окно посмотрел на Гидра, пытавшегося остановить кровь, хлеставшую из перерезанных ног.

– Когда я спрашиваю, – повторил Третий, подняв руку, – ты должен отвечать.

Он щелкнул пальцами, и помещение за дверью вспыхнуло голубым пламенем, которое не погаснет до тех пор, пока не сожжет Гидра, уже неспособного издать ни звука, дотла.

Если бы Пайпер сначала оказалась в Тоноаке, а потом бы ей сказали, что Дикие Земли – жуткое местечко, она бы не поверила, восхищенная красотой фейского дворца.

Он не шел ни в какое сравнение с дворцом в Тайресе, ведь тот окружали цветущие сады, рассветы и закаты, звезды, появлявшиеся лишь по желанию королевы Ариадны. Дворец в Тоноаке стоял в центре города, окруженный серыми стенами, лишенный какого-либо внешнего лоска. Огромные башни и остроконечные пики частично покрывали мох и плющ, зато внутри была такая роскошь, которую Пайпер не видела даже в Омаге.

Все вокруг сияло чистотой, порядком, едва не кричало о процветании фей вопреки ограниченности Диких Земель. Мраморные полы с серыми прожилками будто подсвечивались. Стены украшали барельефы, изображавшие цветущие сады, горные вершины, долины с реками и озерами и множество сцен битв, которые, как объяснил Эйкен, были частью истории фей. Пайпер хотела остановиться, рассмотреть их, но Клаудия вела ее дальше. Мимо статуй с отломленными конечностями, которые, однако, не потеряли своей красоты; мимо одетых в простую, но определенно красивую одежду слуг, послов, лордов и леди, лишь единицы из которых в знак приветствия склоняли головы; мимо картин и гобеленов, колонн, украшенных резьбой, и цветочных украшений, сохранявших свежесть и красоту.

Создавалось впечатление, что Третий обманул ее, сказав, что в этом мире мало магии.

Впрочем, после того, как он рассказал о Некрополях и Блуждающих Душах, девушка уже не была так уверена в том, что он никогда не утаивал правды. Магия различала ложь, но не утаивание. Но увидев Некрополи лишь мельком, в воспоминаниях, которыми поделился Третий, она впервые обрадовалась, что от нее что-то скрыли.

Огромные подземные города, лишенные всяких признаков жизни, поддавшиеся разрушению и запустению, где раздавались только стенания призраков – вот что такое Некрополи, скрытые от людских глаз и покоившиеся под толщами отравленной земли. Третий и Клаудия нашли первый Некрополь еще во времена, когда никакой структуры, подобной той, что была сейчас, и не существовало. Там не только Клаудия слышала далекие голоса, но и Третий, и они оба чувствовали чье-то присутствие, будто там присутствовали незримые наблюдатели. Третий сказал, что нигде, кроме Некрополей, такого нет. Голоса, тени, силуэты вдалеке, расплывающиеся в туманы и тьму, – это и были Блуждающие Души, ни одна из которых ни разу не поговорила с Третьим и Клаудией напрямую. Ни в первый их визит в Некрополь, ни во второй, ни в третий. Блуждающие Души неустанно напоминали о себе любому, кто попадал в Некрополи через тайные ходы, скрытые от глаз посторонних, но не позволяли полноценно увидеть и услышать себя.

Пайпер не понравились Некрополи, а ведь она видела лишь короткое воспоминание, длившееся меньше секунды. Но после этого еще больше оценила яркость дворца Тоноака.

Сама она вновь почувствовала себя самозванкой и белой вороной, случайно попавшей в это прекрасное место. Даже Клаудия, всегда носившая черное и серое, нечто многослойное, напоминавшее то ли камзол, то ли плащ с высоким воротом, облегающие штаны и сапоги, казалась более подходящей гостьей, чем Пайпер. Сальватор сейчас даже не отказалась бы от роскошных одежд, созданных Даяном, ведь в них ей было намного комфортнее, чем в черно-красном плаще с чужого плеча, плотной рубашке и то ли куртке, то ли пиджаке, спешно подобранном из гостевого гардероба. Неизменными оставались только волосы, кое-как стянутые лентой на затылке, и подвеска-кристалл Йоннет.

И, разумеется, скептицизм Клаудии. Классика, без которой жизнь Пайпер была бы слишком скучной.

– Где Розалия? – наконец решилась спросить сальватор.

– Со Стеллой и Мелиной. Ей понравилось волчье обличье Стеллы. Сказала, что шерсть очень мягкая.