Ответ: Хороший вопрос. На самом деле для моей памяти это было довольно тяжело. Но я освоила метод локусов, благодаря "Риторике для Геренния" и другим книгам. Первым делом, просыпаясь, я начинаю печатать на компьютере все, что только могу вспомнить. В эти моменты я впадаю в полное исступление. Хорошо, что ты только один раз слышала, как я стучала по клавиатуре! Ха-ха. А еще после того, как я проснулась, я заказываю себе книги и прочее, чтобы все это доставили как можно скорее.
Вопрос: Ты когда-нибудь пыталась покончить с собой.
Ответ: Нет. Пока мой оптимизм не умер окончательно, я еще надеялась, что смогу в конце концов вырваться из временной петли. Я не хотела рисковать, мне было страшно, что если я покончу с собой, то лишу себя такой возможности. А потом я случайно погибла, и все поняла. Но я никогда бы не стала делать это специально. Я ненавижу тот мрак, в который погружаюсь между циклами. Когда я умерла, это состояние длилось дольше.
Вопрос: Какое у тебя самое любимое воспоминание?
Ответ: Их так много! Знаю, это покажется слишком слащавым, но мне нравится вспоминать о том, как мы с вами стали ближе. Вы не помните этого, но мы очень сблизились, например, стали обмениваться локонами волос и носить их в медальонах. Даже у нас с тобой, Скотт, были свои памятные моменты. А еще в честь меня был создан один темный магический культ, я не могу сказать, что это мое любимое воспоминание, скорее, интересное, но очень, очень, очень интересное. Ах да, еще много потрясающих воспоминаний связано с сексом. Все верно, я безумно много занималась сексом, и это было так здорово, но, разумеется, было и много посредственных эпизодов, нелепых и даже несколько ужасных. Я же не богиня все-таки. Временами я не могу предугадать, когда произойдет что-то нехорошее, и не в силах помешать этому. И хотя мое тело постоянно перезагружается, с мозгом этого не происходит.
Вопрос: Ты хочешь, чтобы это прекратилось?
Ответ: Да.
Вопрос: Почему ты хочешь, чтобы это прекратилось?
Ответ: Во-первых, меня все это достало. Вы даже не представляете, какой чертовски старой я себя ощущаю. Во-вторых, это, конечно, очень эгоистичная причина, но я не горю желанием улучшать себя до бесконечности. То есть даже если ты постоянно проживаешь заново одну и ту же неделю, это не означает, что ты становишься умнее и лучше. Я горжусь тем, какой я стала замечательной, но, кажется, что я зашла в тупик. В-третьих, в последнее время [нам даже стало интересно, что Бонни имела в виду под "последним временем] меня начала тревожить мысль, что этот замкнутый цикл времени постепенно изнашивается. Что каким-то непостижимым образом он истончается, приходит в негодность, и что все это может иметь катастрофические последствия. Как будто в один из моментов он просто выйдет из строя. Неужели вы это не чувствуете? Все кажется таким усталым, потрепанным и печальным. Конечно, это может продолжаться до бесконечности, а может закончиться в любую минуту. [Мы все киваем.] Мне страшно.
Вопрос: Ого, а я еще считала депрессивной себя.
Ответ: Да. Тебя это тоже касается. Меня тревожит, что происходящее со мной может закончиться, но это будет совсем не тот конец, который бы мне понравился. Я боюсь, что никакого будущего не будет. А я очень хочу, чтобы будущее настало, даже сильнее, чем кто-либо еще… [ "Ну ладно тебе, Бонни!" – говорим мы все]… ну хорошо, я хочу так же, как и все, чтобы оно настало, но мысль о том, что я его не увижу, что никто из нас его не увидит…
В этот момент Бонни вдруг замолчала. В эту минуту она была похожа на человека, который со всего маха врезался в стеклянную дверь. То есть сначала будет: "ААААА!" Или: "ОЙ!" А потом: "Ну, конечно, я ведь знала, что здесь дверь!"
Она встала и собралась уходить, сказав нам, что эта неделя будет очень напряженной, и нужно все довести до ума, так что, пожалуйста, не делайте глупостей в надежде, что потом сможете все исправить. Пожалуйста. Когда мы попытались задать ей последний вопрос, она просто выбежал из бара, и вопрос повис в воздухе, а затем упал на пол, как шарик из скомканной бумаги.
Вопрос был следующим: "Почему именно ты, Бонни?"
Он не переставал мучить нас, но мы так и не узнали на него ответ.
Бонни решила закатить большую вечеринку у нас в квартире. Она должна была состояться во вторник вечером, в последний вечер ее недели, потому что в неделе Бонни все происходило не в те дни, в какие надо.
– Придет много народа, – сказала она, – я знаю, как заманить их сюда. Я ведь заслужила право устроить настоящую вечеринку по случаю дня рождения! В какой-то степени мне уже миллион лет!
Я спросила ее, ведет ли она подсчет времени, но она покачала головой и сказала, что у нее всегда были проблемы с запоминанием чисел, хотя это наверняка было ложью.
На этой неделе произошло много плохого. Серьезного и жуткого и просто незначительного и скучного. Но во всем остальном неделя была чудесной. И мы все еще помнили ее.
Разве это не замечательно? Разве это, черт побери, не главное?