Тоненькой струйкой запах цели окутывает мой обонятельный центр. Моя цель – это моя главная задача. На бегу я отправляю Кэрол направление своего движения. Автоматическая часть моего мозга вспоминает инструкции по оперативной работе. Я обязана передавать относящиеся к заданию сведения моему проводнику, однако я должна выполнять приказы проводника только в том случае, если их можно счесть разумными. А сегодня лишь немногие из приказов моего проводника оказались разумными.
Я настолько сосредоточена на запахе, что почти ничего не вижу, часть моего мозга, отвечающая за зрение, практически не задействована. Запах ярче всех красок, особенно сегодня, когда все вокруг серое, а небо заволокли тяжелые тучи. Он как густой, липкий след, по которому так легко идти. Теперь, даже повернув голову, я не собьюсь со следа, а только почувствую, как он тянется и извивается во времени и пространстве. Он так станет даже еще сильнее, выделится на фоне остальных, зациклится на самом себе. Я знаю, что, если бы он двигался по прямой, это было бы совершенно иное движение. Я понимаю, как он изгибается и прерывается время от времени. Это все игра ветра.
Я подбегаю к тому месту, где запах образует завихрение. Более примитивная собака – обычная собака вроде Мэка – на моем месте замешкалась бы, растерялась. Я же прохожу через этот запах-ловушку и забираюсь на полуразрушенную крышу. След слабо мерцает по другую сторону от нее, земля там прохладная и влажная под подушечками лап.
Через пять ярдов колебания воздуха снова возвращают отголоски прошлого, и я бегу по следу через густые заросли сосен, где сильно пахнет смолой. Я с головой ухожу в работу и буквально ощущаю дорогу, по которой бегу, это как зуд у меня в…
Девочка.
"Свидетельствую, – сообщаю я, пробираясь под поваленными ветром соснами, вдыхая запах сломанных деревьев. Иголки касаются моей морды. – Запах цели очень сильный".
Кэрол спрашивает: "Ты где?"
Вопрос не имеет отношения к делу. У нее есть доступ к джи-пи-эс.