Нима поступила так, как они много раз повторяли на учениях, действовала быстро и на автомате, сердце глухо стучало о ребра, и этот бешеный пульс гнал прочь любые эмоции. Через несколько минут она уже сидела, сжавшись комочком, в бомбоубежище. На Ниме все еще была ночная рубашка, по одну сторону от нее находился военный министр, по другую – начальник транспорта. Она обхватила себя руками, но никак не могла согреть ладони.
Военного министра вызвали в соседнюю комнату на совещание с президентом. Нима прижалась спиной к стене. Окон не было. "Как в тюремной камере, – подумала она. – Мы заперты в ловушке собственной безопасности".
Но Нима не была здесь в безопасности. Она пребывала в мучительном ожидании собственной смерти, после которой все вздохнули бы с облегчением и обрели защиту.
Было в этом нечто поэтическое, но она не могла сосредоточиться и понять, что именно.
Нима положила руку на свое громко стучащее сердце. Ей стало интересно, сможет ли она нащупать капсулу с кодом доступа к серийным ракетам?
Однако в ту ночь президент не вызвал ее. И на следующую тоже. И в ту, что последовала за ней, когда снова завыли сирены противовоздушной обороны. Прошло семьдесят четыре дня, за время которых были сданы стратегически важные рубежи и оккупационные войска вторглись на полуостров, когда он позвал ее к себе.
Войдя в комнату, Нима увидела, что президент был один, и он плакал.
Он взял ее за руки. Его ладонь была мокрой от слез, но Нима словно оцепенела.
– Прости, – сказал он, прерывисто дыша, – мне так жаль.
В этот момент у Нимы стало покалывать лицо. Ей хотелось, чтобы напоследок ее посетила какая-нибудь глубокая и важная мысль, но в голове было пусто.
Она заставляла себя дышать. Это было тяжело.
– Если тебе нужно… немного времени, чтобы попрощаться с кем-нибудь или…
– Пожалуйста, закончите с этим поскорее. – Если он сделает все прямо сейчас, она сможет быть смелой. Ей не хотелось прожить еще один день в гнетущем предчувствии скорого конца.
Президент как будто с неохотой отпустил ее руки. Он подошел к столу и открыл украшенную орнаментом церемониальную шкатулку.
Внутри лежал кинжал. Его блестящее лезвие приковало к себе взгляд Нимы, и она не могла отвести его.
Президент нажал на кнопку звонка. В кабинет вошли несколько советников и генералов. Высокие, серьезные, с хмурыми лицами.
– Свидетели, – пробормотал президент. – Согласно постановлению совета…
Он взял кинжал за рукоятку. Его рука дрожала.
Нима не испытывала к нему сочувствия. Она лишь надеялась, что его рука не будет дрожать так же сильно, когда он ее опустит.
А потом это случилось… он это сделал.