– Я должна позаботиться о его литературном наследии, – сказала Падма с улыбкой, ее глаза сияли. – Предстоит столько дел! Поэтому пока что мы останемся в Бостоне. Ты ничего не имеешь против? Наверное, ты будешь скучать по вашим беседам?
Стал бы я скучать? Думаю, я мог бы испытать это чувство. Но не видел в этом смысла. Со мной все было хорошо. Разве я не справлялся и с более тяжелыми ситуациями? Почему она спросила меня? Плакал ли я? Рвал ли на себе одежду? Скрежетал ли зубами? Но затем раздражение покинуло мое сознание, как уносит осенний ветер листья, окрашенные в цвета гнева. Это было так мило с ее стороны, что она проявляла ко мне участие.
– Почему Дядя-профессор убил себя? – спросила Велли в слезах.
– Он принял какое-то лекарство, остановившее его сердце, – объяснил я.
– Но почему?
Что почему? Почему это "почему" было таким важным для нее? Соллоццо проглотил пилюли, остановившие его сердце, с таким же успехом он мог броситься под грузовик, утопиться, полететь на Солнце, рассеяться в туман. Он умер. Как его Мозг позволил этому случиться? Я мысленно напомнил себе, что нужно поговорить с юристом. Искусственный интеллект должен знать, стоило ли затевать судебный процесс. Соллоццо не оставил последнего слова, если только в сборнике его рассказов не содержалось зашифрованного послания (а я нисколько не сомневаюсь, что он мог бы так поступить).
– Ай-ай, почему же он не попросил о помощи? – стонала Велли.
Я посмотрел на нее. Она явно не собиралась скрывать своего расстройства. Глядя на ее дрожащее лицо, я почувствовал, что внутри у меня будто что-то перевернулось. Я пытался сдержать улыбку, но она растекалась, словно волна, которая переросла в огромное цунами смеха, вырвавшееся из меня, а за ним последовало еще одно и еще. Я выл. Я ржал. Я топал ногами. Я смеялся даже после того, как у меня не осталось для смеха никаких причин. А затем я точно так же расслабился.
– Прости, – сказал я. – Я смеялся не над тобой. Можно даже сказать, что я вообще ни над кем не смеялся.
Велли взглянула на меня, затем отвернулась, ее губы шевелились. Бедняжка, наверное, совсем растерялась. Я мог бы проявить к ней сочувствие.
– Велли, почему бы тебе не сходить к реке? Прогулка пойдет тебе на пользу, и ты можешь сделать пожертвования в храме в память о Дяде-профессоре. После этого тебе станет легче.
Я понял, что дал разумный совет, когда она ушла, и был вполне доволен собой. Но Велли не вернулась с той прогулки. Тем же вечером я получил короткую записку. Она уволилась. Без объяснений, просто ушла, и все. Ее отец Раджан пришел забрать ее вещи, но ничего толком не объяснил, и, хуже того, не попытался извиниться. Это было как-то неприлично.
Все хорошо, что хорошо кончается. Падма и Бутту были счастливы в Бостоне. Возможно, в скором времени они вернутся. Я не хотел, чтобы Бутту забывала меня. Книга Соллоццо получит признание, которое заслуживает любой упорный труд, независимо от того, принес ли он кому-то пользу или же был совершенно тщетным.
– Ты не получишь удовольствия от книги, если будешь вот так пролистывать ее, – заметила Амма.
Я вернул книгу Амме. Она просто обожала книги! Чтение. Истории. Дорогая Амма. Ей было уже почти девяносто, но сколько же в ней сохранилось энтузиазма! Хорошо, очень хорошо. Я был рад, что у нее все еще оставался вкус к жизни. Другие ее сверстники уже превратились в мертвецов. Они дышали, ели, передвигались, но по сути были ходячими овощами. Технологии могли продлить жизнь, но не способны были пробудить волю к жизни. Амма вдохновляла своим примером. Я надеялся, что сохраню хотя бы десятую долю жизнелюбия в ее возрасте. Я стал высказывать Амме комплименты по этому, да и по другим поводам, но понял, что она уже погрузилась в книгу. Поэтому я вышел на цыпочках, стараясь не отвлекать мою любимую читательницу от текста.
Элис Сола Ким[27]
Теперь жди этой недели
Тот раз, когда мы праздновали день рождения Бонни
Последние два часа на вечеринке по случаю дня рождения Бонни мы обсуждали дерьмовых мужиков и даже не подумали извиниться перед именинницей до того момента, пока нас не выставили на улицу, так как бар давно уже должен был закрыться.