Клэй издал смешок, неспешно вставая на ноги. Я видела, что он все еще возбужден, судя по выпуклости в штанах. Заметив, как смотрю на него, он усмехнулся, но потом его захлестнуло какое-то печальное, всепоглощающее чувство.
Я не знала, что это было, не знала, что случилось сегодня вечером и почему он был расстроен. Но своими действиями смогла лишь временно облегчить его боль. И теперь, будто в замедленной съемке, видела, как он снова стал отстраненным, а в его глазах вновь застыла пустота.
– Пожалуй, вернусь в общежитие, – сказал Клэй. – Посплю.
Я кивнула, пытаясь скрыть разочарование.
– Ладно.
– Все в порядке?
Я сглотнула, а потом показала большой палец вверх и улыбнулась так широко, как только смогла.
– Конечно.
Клэй нахмурился, будто сомневался, можно ли мне верить, а улыбка на его лице все больше меркла с каждой минутой. Я подхватила сумку с пола и закинула ее на плечо.
Пошла к лестнице, а Клэй за мной по пятам. Спустившись и выйдя из обсерватории, мы остановились на перекрестке: одна дорога вела к его общежитию, а другая – к моей квартире.
– Давай я провожу тебя до дома.
– Нет, – отказалась я, мотая головой. – Я схожу за едой. Может, зайду в кафе, посмотрю, как играет Шон.
Это была ложь, причем наглая, и я попыталась скрыть ее за восторженной улыбкой, будто ничего на свете не хотела так, как увидеть Шона Стетсона.
Правда была намного более мрачной, чуждой и пугающей.
Я убегала от чувства, требовавшего, чтобы его испытали, от монстра с жуткими зубами и острыми когтями, который непременно изувечит меня, если позволю ему меня настигнуть.
– Он играет сегодня? – спросил Клэй, не выдав никаких эмоций.
– Ага. Сказал, когда мы с ним столкнулись во время матча.
– А.
Я кивнула, поправив сумку на плече.
– Расскажи потом, как все прошло, – наконец брякнул Клэй.