Слепая зона

Я злился на самого себя, на нее, на Шона и Малию. Я был опустошен из-за сложившейся ситуации, но еще больше от мысли о том, как Шон будет прикасаться к ней в точности, как я.

И все же, если таков единственный способ обладать Джианой… то я благодарен.

Я воспользуюсь каждым драгоценным мгновением, каждым притворным поцелуем, каждым уроком, который она позволит мне ей преподать. Я уничтожу себя в пыль и позволю ей оставить меня в прошлом, если так сумею впитать все, что она представляет собой прямо сейчас.

Такой вот я дурак.

Дурак, который отказывался выйти из игры, хотя знал, что потерпит поражение.

Разительные отличия между Джианой и Малией всю неделю проносились в моей голове, словно слайды презентации. Я не удержался и сравнивал их, одну, такую мягкую, а другую острую, как бритва. Малия получала удовольствие от того, что манипулировала мной, сбивала с толку и напоминала о том, как мне повезло, что она у меня есть, и как легко я могу ее потерять – что и произошло. Раньше мне тоже это нравилось – ее уверенность, игры, которые она так любила устраивать. Это возбуждало, превращалось в погоню.

Но Джиана была полной ее противоположностью.

Я сам еще не успел это осознать, а она уже увидела проблемы с тем, что я слишком часто ставлю других превыше себя, позволяю Малии и даже собственной семье вытирать об меня ноги, потому что именно этого от меня всегда и ожидали. Джиана при любой возможности напоминала мне, что я достойный, хороший, что к чему-то стремлюсь.

Желудок скрутило, пока я поправлял галстук перед грязным зеркалом в своей комнате в общежитии, понимая, что сегодня у меня не получится ее избегать. Мне и так было сложно всю неделю оставлять без внимания ее сообщения или говорить ей, что я занят, не смотреть в ее сторону каждый раз, когда она появлялась на поле или в кофейне, перекраивать свое расписание, чтобы не находиться с ней в одном и том же месте слишком долго.

Но сегодня вечером состоится командный аукцион.

Ее мероприятие.

И я знал, что мне будет невыносимо видеть ее, быть рядом, даже находиться в одном помещении.

Меня это прикончит.

И все же я жаждал этого.

Это было ненормально, нездорово, но я уже не мог отличить хорошее от плохого, пока крутился перед зеркалом и рассматривал себя в отражении, разглаживая черный смокинг, взятый напрокат на этот вечер. Я выключил свет и вышел из комнаты, сказав соседу и товарищу по команде, что встречусь с ним на стадионе, но был в таком же раздрае, как и в тот момент, когда оставил ее возле обсерватории на той неделе.

Мне нужно пройтись в одиночестве.

Осень приветствовала меня, пока я шел по кампусу, не обращая внимания на взгляды стоящих группами девчонок. Сунул руки в карманы, слушая шум легкого ветерка в кронах деревьев и наблюдая, как все больше разноцветных листьев падает на землю.

Я бы солгал, если бы попытался сказать самому себе или кому-то еще, что ситуация с матерью не добавляла мне стресса. Я разговаривал с ней каждый вечер, и каждый раз все повторялось. Она тратила свою жизнь на выпивку или бог знает что еще, и пока мы беседовали, ее речь всегда звучала неразборчиво и сдавленно от слез.

Впервые в жизни я не просто осознал, что мне нужна помощь.

Я был готов ее попросить.