Чебурашка

— Да, мне! Мы вообще-то с тобой близкие друзья, и ты думаешь, мне безразлично, что он с тобой сделает?

— Ты как Пьер Безухов?

— Катя! Какой, к херам, Пьер! Двадцать первый век на дворе, а ты мне про Пьера, ещё и безухого!

Она прыскает.

— Очень смешно!

— Двадцатый, вообще-то…

— Что двадцатый?

— Век на дворе.

— Кать, я тебе серьёзно говорю, ближе, чем на пушечный выстрел этого козла не подпускай. Ты поняла? Ни в этом веке, ни в следующем. Он и через сорок лет таким же козлом останется.

— Да поняла я. Нет, ты правда из-за этого прибежал?

Да твою же за ногу! Нет, бля, просто побегать захотелось.

— Правда, — сердито отвечаю я.

Я действительно сержусь, хотя чувство облегчения ни с чем не сравнить.

— Всё, давай, вставай и иди домой. Антоха тоже волнуется.

— Серьёзно? И Антоха? Да что за день такой сегодня? Все волнуются…

— А тебе по кайфу, да? Ты чего вообще на качелях сидишь? Почему домой не идёшь?

— Да… — вздыхает она. — Мысли всякие, знаешь…

В этот момент во двор заезжает машина, милицейский «уазик». Зацепив нас лучами фар, он останавливается, и из него выскакивает Хаблюк. Кто за рулём отсюда не видно, а вот Ивана Денисовича я узнаю и по тёмному силуэту.

— Ну, нашлась пропажа? — спрашивает он не особенно даже наезжая.

— Нашлась, — киваю я.