Чебурашка

Я чуть подкручиваю его руку и он, захрипев, выпускает «пёрышко». Оно тут же падает на асфальт и, судя по звуку, представляет собой довольно массивный инструмент.

— Отпускаю, — говорю я. — Тихонько. Давай, только без резких движений, лады? А то, кто к нам с пером придёт, тот от пера и погибнет, слыхал?

Я разжимаю пальцы, и он тут же отскакивает в сторону и начинает растирать руку.

— Сучёнышь… — хрипит он.

— Давай так. Тачку доставлю послезавтра. Но заплатишь ты не штуку, а две. Идёт?

— Больно ты алчный, щенок. Штука и точка и этого тебе слишком много. Если ментам стукнешь, денег не будет. И мамки не будет, и папки. И приёмчики дешёвые не прокатят. Мы знаем всё про родаков твоих — где работают, когда уходят, когда приходят. Адрес, телефон. Полная картина. Усёк?

Усёк, как не усечь? Только вот хрен тебе, козлина. Думаешь, что захочешь будешь делать?

— Усёк, — недовольно подтверждаю я. — Где будем передавать?

— Привезёшь машину, куда скажу. Там же и бабки свои получишь. Послезавтра.

Он наклоняется, поднимает орудие, складывает лезвие и, повернувшись, уходит. Тает в темноте. Я сейчас, честно говоря, посидел бы в ночной прохладе на лавочке, да надо идти домой. Ладно, два дня у меня есть, что-нибудь придумаю.

Утром я просыпаюсь позже обычного. Один из минусов юности — это то, что пяти часов сна явно недостаточно, и никакой кофе, особенно растворимый, их не восполнит. Сегодня вместо пробежки я дрыхну лишних два часа.

Поднимаюсь, когда родителей уже нет. Мама вчера была крайне недовольна моим поведением. Она позвонила Юрику, и тот сообщил, что я отправился на день рождения к Вике. Тогда мама позвонила Вике, поговорила с ней и узнала, что со дня рождения я ушёл давным-давно.

А заодно и Вика узнала, что не приехав к мотоциклисту Игорьку, я пошёл не домой, а хрен знает куда. Это, как раз, не беда, это, может, даже и к лучшему. Но вот то, что мама пережила пару часов, пребывая в смятении и волнении, конечно, нехорошо.

Я, разумеется, пообещал в будущем держать её в курсе своих перемещений, но лучше было бы постепенно научить её, да и папу, ложиться спать, не дожидаясь моего возвращения.

Я делаю зарядку и решаю, раз уж не побежал, немного помедитировать. Иногда я это делал во взрослой жизни. Неплохо, кстати, помогало от похмелья. Нет, сейчас у меня никаких последствий вчерашнего не наблюдается. Молодость — это сила, да и много не пили. Просто, чувствую, было бы неплохо сконцентрировать энергию своей мысли для решения задачки с Чебурашкой.

А подумать, в этом смысле, есть о чём. Моя медитация проходит без мантр и религиозного подтекста, без Будды, Кришны и не знаю, кого ещё. Всего лишь отрешённый взгляд внутрь себя. Я просто максимально расслабляю тело и, не анализируя, даю мысли свободно течь.

Ложусь на пол, расслабляю руки и ноги, закрываю глаза и смотрю внутрь себя. Сначала мне кажется, что я вижу себя так, будто лечу внутри своего тела на маленьком аэростате. Лечу и рассматриваю. Вот сердце. Тук-тук, тук-тук. Большое, сильное, здоровое и молодое. Лёгкие, сосуды, трахея, кости, позвоночник.

Я провожу санацию, проверяю и контролирую. Дыхание становится ровным, а видение более чётким и реалистичным. Если сначала всё это кажется похожим на рентгеновский снимок, то теперь больше напоминает компьютерную анимацию.

Вот желудок, печень, селезёнка… А это… А что это? Спокойно, дышим ровно, остаёмся в потоке… Просто какой-то кокон. Вся эта картина чисто умозрительная, так что в действительности внутри меня нет никакого кокона. Он просто обозначает какую-то психическую или психологическую проблему. Сейчас разберёмся. Нужно подобраться поближе и посмотреть…

Я облетаю вокруг кокона и понимаю, что это никакой не кокон, а спящий в позе эмбриона человек. Ба… А это я… Точно, это же я… А что ж такой небритый, сморщенный и старый?..