— Кикимору поймал! Вот!
Госпожа Абрамова переместила свечу и посмотрела на укрытое простынёй нечто. Этого времени как раз хватило горничной, чтобы натянуть ночную рубашку.
Свеча задрожала.
— Э-э-это ки-ки-ки-кимора⁈ — пролепетала госпожа Абрамова.
— Где кикимора, мама?
— Где, покажи!
Обе дочки оказались тут как тут.
Господин градоправитель замер под простынёй и, наверное, даже перестал дышать.
— Такая здоровенная⁈ — изумилась Анна Афанасьевна.
— Прожорливая, — объяснил я. — Насилу заломал. Убивать не стал — чтобы дома у вас не напачкать. Сейчас товарищ мой придёт, мы её утащим, да за городом сожжём.
— А можно на неё посмотреть? — вылезла из-за спины матери Анна.
— Ни в коем случае! Кикиморы обладают особой магией. Морок наведут — и от всех нас к утру останутся только хладные трупы.
Про морок кикимор слышали все. Свеча задрожала ещё сильнее. Тут во входную дверь громко постучали.
— Я открою! — подскочила горничная и унеслась.
Через полминуты в комнату ввалились Захар и Данила, приехавшие со мной. Они быстро оценили фронт работ.
— Вы — за ноги, я — за руки, — распорядился Данила, самый из нас здоровый.
Домочадцы расступились. Анна и заинька-горничная с любопытством — каждая со своим — смотрели на ещё двух «охотников», появившихся в их жизни. Мы вытащили «кикимору» в коридор.
— А где же Афанасий Александрович⁈ — спохватилась госпожа Абрамова.
— Не видел, — опять предельно честно ответил я. — Здесь где-нибудь. — И опять чистая правда.
На улице ждала моя карета. Туда мы уложили «кикимору», туда же сели вдвоём с Захаром. Данила составил компанию кучеру.