Запертая в своем теле

— До меня дошли слухи о том, что с тобой случилось, но я должна была увидеть собственными глазами, чтобы убедиться…

Я слышу, как она на цыпочках крадется к моей кровати. Шаги почти невесомы, но у меня обостренный слух. Точнее, он стал таким, когда меня разбил паралич. Так тело компенсирует утрату остальных способностей и функций.

Я слышу шелест шагов, слышу ее дыхание и понимаю, что она уже у самой кровати, но все еще вне поля моего зрения.

— То, что случилось с Эви, — твоя вина. — Она говорит спокойно, но в голосе различимы колебания, какая-то пугающая нервозность.

Это правда. Я виновата в том, что случилось с Эви, но не ей упрекать меня — здесь есть и ее вина.

Не нужно слушать ее слова, полные яда. Не нужно поддаваться им.

Сердце колотится как обезумевшее. К горлу подкатывает тошнота. Это пугает — ведь если меня сейчас стошнит, то я задохнусь раньше, чем дежурные медсестры успеют добежать до палаты.

Снова шелест. Это она — прижимается к стене, чтобы остаться вне поля зрения.

Издевается.

Но вот она делает шаг, и я вижу ее лицо, но расплывчато — в виде цветового пятна справа. Значит, она стоит на уровне моих глаз, но не вплотную к кровати.

Если б только было возможно скосить глаза, хотя бы чуть-чуть…

— Говорят, ты совсем не можешь двигаться, даже на миллиметр. Говорят, никто не знает, видишь ты или нет, но я все равно хочу тебе кое-что сказать… И показать.

Мне не нравится, как это звучит.

Я начинаю мотать головой из стороны в сторону, левой рукой тянусь к кнопке вызова, которая висит на толстом шнуре всего в паре сантиметров, — тянусь так, что пальцы сводит от напряжения; ору во весь голос, зову медсестру, чтобы она вывела ее отсюда…

Но все это происходит только в моей голове.

Теперь, когда она замолкла, в палате опять слышно лишь тиканье часов и сиплый шорох аппарата искусственного дыхания, а еще на мое лицо и руки оседает влага, липнущая к коже, словно ядовитые пары.

Интересно, как ее пропустили через охрану? Или они там вообще не смотрят, кто идет?

Медперсонал заходит сюда три-четыре раза в день, чтобы снять показания приборов, проверить, нормально ли функционируют системы поддержки жизнедеятельности и так далее. Обязательно заглядывает кто-нибудь из врачей: доктор Чанс или доктор Шоу. Иногда они заходят вместе.

Рано утром появляется уборщица — быстро проводит шваброй под кроватью и тут же убегает, оставив в воздухе едкий шлейф дезраствора, от которого еще долго першит в горле. Вторая уборщица приходит ближе к вечеру. Но никто из них на меня даже не глядит. И уж тем более не говорит со мной. Ну, кроме той очаровательной медсестры.

А сейчас сюда пришла женщина, которую я искренне надеялась не видеть больше никогда в жизни…