Долгая навигация

Теперь он в мокрой, натянутой на уши шапке мерз на мостике рядом с командиром.

Оба вглядывались сквозь дождь и тьму в освещаемый тускло ракетами танкер.

«Помощь будет оказана сразу… как это будет возможно».

15

Капитан третьего ранга Андрей Петрович Назаров был старше комбрига на шесть лет по рождению и на два года по выпуску. Лейтенантские, колючего золота погоны он надел в двадцать шесть лет.

Он был помощником командира на тральщике, где курсантом четвертого курса проходил практику будущий его комбриг.

В двадцать девять лет он был уже командир, — о котором отзывались с похвалой, с обязательным упором на перспективность, — и прокомандовал тральщиком десять лет.

Потом ему дали другой тральщик.

Война, которая не дала учиться, блокада, эвакуация, из которой никак было не вернуться, больная мать, лесоразработки… нет, никогда ни в детстве, ни в юности не мечтал он о море.

Все, о чем он мечтал, это: вылечить мать, наесться и купить костюм. Потом жениться.

В училище ему дали суконную выходную форму и шерстяное одеяло. А на завтрак давали белый хлеб. Правда, немного. Он не верил нынешним лейтенантам из семей, где за стеклами пел хрусталь и светились недобро коллекции охотничьих ружей. Это было неверие самоучки и переростка. Вся судьба не сложилась оттого, что он был переросток.

Никогда не мечтавший о море, он был истинным моряком. Что он очень хороший моряк, он понял после того шторма, в свои тридцать лет. Там все дело было в чутье и зверином упорстве. Он вернулся в базу без трапов, без шлюпок, без единой вьюшки на палубе и стоял посреди гавани: нечем было швартоваться. Тогда и пустил кто-то фразу о том, что Назаров летами велик, а умом не весьма: хорошо, дескать, вылез случайно из шторма, но зачем было лезть? Со спокойной усталостью он наблюдал, как всходили с чарующей легкостью новые лейтенанты.

Жизнь была прожита, дочки на выданье. С морем, считалось, роман завершил. Ожидала хорошая должность на берегу, звание — второго ранга, как вдруг… Непременно случается вдруг. Служим дальше. В забытой бухте. «За что тебя к нам?» — спросил комбриг. «Будто не знаешь?» — «Знаю. Интересно, как ты изложишь». Почему комбриг послал к танкеру именно его, думать не хотелось. Если додумывать, получалось нелестно.

Думать следовало о другом. Он уже пообщался по радио с капитанами буксиров. Они прямо сказали, что везти проводник на танкер должен он. «У тебя же катер». — «Нет у меня катера! Шлюпки у меня!» Нет так нет, согласились они, подожди, пока стихнет. Им можно было ждать. Они находились на спасении, и шел им за это коэффициент. Они готовы были ждать до весны.

«Командир корабля не может отступить от выполнения задачи…» Это Устав. Танкер, конечно, не погибнет, но если его разорвет, тысячи тонн нефти уйдут в море — то, что называется последствия неисчислимые.

Спускать шлюпку?

На такой волне?

Бред.

«В случаях, не предусмотренных… командир корабля, сообразуясь с обстоятельствами, поступает по своему усмотрению, соблюдая…»

«…Смело, решительно и энергично, без боязни ответственности за рискованный маневр».

«Вял, Андрей. Вял!»