– Тогда большинство из них, – сказал он, очищая очередную виноградину.
– Значит, тебе воздадут должное за то, что ты в одиночку победила Хиггинса? – спросила Карлотта.
Элизабет пожала плечами.
– Мистер Фергюсон пишет эту историю. Без сомнения, он придумает что-нибудь убедительное.
– Очень красиво, – сказала Карлотта Лоре, которой, казалось, было легче усидеть на месте, чем Элизабет. Ей нравилось позировать для картины, от чего Элизабет испытала огромное облегчение, надеясь, что Лора заменит ее в качестве модели Карлотты.
– Я вижу, вы делаете успехи, – сказал доктор Джеймисон, входя в комнату. – Это очень хорошо, – добавил он, изучая картину Карлотты. Он выглядел бодрым и свеженьким в своем белом докторском халате.
– Если вы не возражаете, я не хочу, чтобы кто-нибудь смотрел на мою работу, пока я не закончу.
– Это правда, – сказала Элизабет. – Она не позволяет мне увидеть мой портрет, потому что все еще работает над ним.
– Ах, прерогативы гения, – сказал он, усаживаясь напротив Элизабет.
Карлотта поджала губы и закатила глаза, не прерывая своих мазков кистью.
– Повторяйте это достаточно часто, и она начнет в это верить, – заметил Джона, скармливая Лоре еще одну очищенную виноградину.
Солнечный свет пролился в комнату, превратив волосы ее сестры в золотистые пряди, и Элизабет почувствовала, что события прошлой ночи с каждым мгновением отступают.
– Вы выглядите гораздо более отдохнувшей, – прокомментировал доктор, изучая ее лицо, его пристальный взгляд вызывал приятное ощущение тепла на ее коже.
– Мне намного лучше.
– Лора тоже кажется более спокойной. Неужели он действительно верил, что является воплощением Осириса? – спросил он.
– Мне показалось, что да. У меня не возникло ощущения, что он просто притворяется.
Джеймисон покачал головой.
– Жаль, что я не смог с ним поговорить. Какая из этого получилась бы история болезни. У меня особый интерес к бредовым расстройствам, но с этим я еще не сталкивался.
– Я надеюсь, что никогда больше не увижу ничего подобного, – ответила Элизабет, хотя сама себе не совсем верила. Все это было ужасно, трагично и печально, но даже сейчас ей не хватало ощущения, которое она испытала на том темном и дождливом мосту – перед лицом смерти она чувствовала себя полностью и трепетно живой.
– Может быть, мы могли бы обсудить это завтра за ужином? – спросил он.