Морская ведьма

Когда она снова начинает дышать равномерно, я возвращаюсь к сундуку и открываю крышку шире. Крышка опрокидывается на стенку.

Все содержимое на своих местах: бутылочки с зельем справа, драгоценные камни сложены слева. А под ними то, за чем я пришла.

Магические фолианты.

Я по одной вытаскиваю бутылочки и ставлю их на подложку из мха. То же самое я проделываю с камнями. По мере опустошения сундука показываются книги.

Я не уверена, какая именно из них содержит знания, способные помочь Аннамэтти остаться. Но предполагаю: это та книга, которую тетушка запрятала в самый низ. Я достаю четыре тома, посвященных зельям. Учитывая склонности Хансы, они, конечно, лежат сверху. Затем показываются книги с более изысканными и древними названиями. Я с головой опускаюсь в сундук, чтобы поближе рассмотреть обложки и прочитать надписи.

Гримуар Сплиид.

Я достаю том и кладу его на колено. Он ощутимо тяжелый из-за количества страниц и хранящейся в нем мудрости. Внутри сотни заклинаний, которые копились поколениями ведьм. Я провожу рукой по обложке, любуясь цветами, растениями и выгравированными на ней символами. Я закрываю глаза и втягиваю носом запах старой кожи, пергамента и старых чернил. По моей шее поднимается волна холодного жара – то же самое я испытала, когда Аннамэтти учила меня заговаривать устриц – líf. Книга затягивает меня, зовет, соблазняет заглянуть вовнутрь. Вдруг я понимаю: в комнате воцарилась абсолютная тишина. Храп тетушки Хансы стих.

Я оглядываюсь назад. Тетя перевернулась на бок и все еще крепко спит. Я не знаю, как долго будет действовать заклинание, позволяющее мне оставаться невидимой. Теряю драгоценное время. Я прячу книгу под переднюю часть корсета. Она выпирает. Но даже когда я стану видимой, в темноте фолиант никто не заметит. Я складываю обратно остальные книги и начинаю раскладывать бутылочки и камни.

Когда я кладу на место последний камень, я чувствую влажное дыхание над ухом.

– Ты мерзкий, дерзкий ребенок. Крадешь у меня посреди ночи.

Я резко отскакиваю – пораженная до такой степени, что сердце перестает биться. Но тетушка Ханса придвигается ко мне вплотную. Ее брови нахмурены, а на губах сердитый оскал. Прямой римский нос и мощная челюсть искажены невиданной мною до сих пор злобой. Выражение ее лица вселяет ужас.

– Я просто беру на время. Разве ты можешь меня вид…

Тетя так сильно сжимает мое запястье, что камень падает из руки на пол.

– Одолжить на время и украсть – это одно и то же, если владельца вещи не ставить в известность.

В ее морщинистых руках моя кисть начинает то появляться, то исчезать – пока я наконец не становлюсь полностью видимой. Моя бледная кожа сияет так же ярко, как лунный свет. Заклинание больше не работает.

– Ведьма всегда чувствует магию, рожденную ее собственной кровью.

Я чувствую подступающие слезы вины. Ее комната – не кондитерская лавка. Я достаточно взрослая, чтобы это понимать.

– Я бы никогда у тебя ничего не украла, тетушка. Я просто хочу сделать доброе дело – использовать твою мудрость во благо.

– Если нужно совершить доброе дело, я возьмусь за это сама. Гордость и невежество нельзя научить заклинанию, которое спасет мир. Но зато они могут натворить разных бед, – она выворачивает мне руку. – Зачем ты здесь? Что ты собираешься делать?

Я не могу ей рассказать. Я знаю, что тетя мне поверит, но в этом-то и проблема. Я пообещала Аннамэтти, что никому не расскажу, кто она на самом деле.