Лукаш кивнул. Под его глазами залегли темные круги. Рен вдруг захотелось прикоснуться к нему. Провести руками по его лицу, почувствовать шершавую щетину на остром подбородке. Ей хотелось сказать ему, что все будет хорошо. Объяснить, что она не хотела лезть не в свое дело…
«Нет».
Это было бы нелепым проявлением глупости, и слабости, и…
– Больше не смей меня хватать, – сказала Рен.
Лукаш показал ей свою руку, скрытую перчаткой. На ободранной черной коже поблескивали капли воды.
– А ты не смей меня кусать.
– Я серьезно, – огрызнулась девушка. – Я не просто какое-то животное, которым можно управлять.
Он смахнул кровь со своих штанов и ответил, не поворачиваясь к ней:
– Я не думаю, что ты животное, Рен.
– И… – Рен запнулась, но затем решила, что не хочет обдумывать его слова. – И я не чудовище.
Глаза Лукаша все еще не смотрели на нее. Часть лица Волчьего Лорда была скрыта тенями, омрачившими его взгляд. В его глазах плескалась тягучая тьма, и она шла ему не меньше, чем солнечный свет.
– Я не думаю, что ты чудовище, – тихо сказал он. – Я никогда так не считал.
На мгновение между ними повисла тишина. Так много молчания. Ни один из них не желал объяснять другому свое поведение. Рен непроизвольно облизала губы. Каждый раз, когда у них появлялась возможность начать все заново, они упускали ее, продолжая упрямо молчать.
Лукаш начал щелкать зажигалкой: крошечное пламя то появлялось, то исчезало. Снова и снова. Ритмичные щелчки совпадали со взмахами золотых крыльев. Лицо Волчьего Лорда было мрачным и задумчивым.
Щелк, щелк.
– Откуда ты узнал, – спросила Рен, – про навей?
– Узнал что?
Крышка зажигалки открывалась и закрывалась. Щелк, щелк.
– Что их нужно… – Она не могла вспомнить слово. – Освободить.
Лукаш ответил не сразу.