– Да. Пан доктор и пани Зузак могут это подтвердить.
– Хор-рошо. Вот видите, Магда? Вот и разобрались. Вот и славно.
Я все смотрела на него и ясно чувствовала, что он только собирается задать главный вопрос.
– Магда, давайте говорить открыто и честно. – Мужчина демонстративно убрал записную книжку во внутренний карман пиджака и переплел на коленях мясистые пальцы. – Меня не оставляет чувство, что с вашим классом что‑то не так. Да, бывает разное – юноши и девушки умирают, сбегают, сводят счеты с жизнью… Но не в таком маленьком коллективе! Да вас в живых осталась половина! Магда, разве вы не замечаете очевидного?
За его спиной колыхался белый тюль. То вздувался парусом, обдавая нас запахом мерзлой земли, то опадал, очерчивая две хрупкие фигуры за ним. Они одновременно приложили указательные пальцы к губам.
– Да, пан следователь, это странно. Но я не имею ни малейшего понятия, почему так произошло.
Я лгала, он знал об этом и был готов, потому пропустил мои слова мимо ушей.
– Вы все – непростые девицы из непростых семей. Богатые, защищенные. Закрытые, будто броней. Я уж не знаю, на какой кривой козе к вам подъехать, пока вы все не перемерли. Как считаете, а?
Я только улыбнулась на эту провокацию и промолчала.
– И вот что еще интересно. Я уж вам по памяти накидаю, а вы мне скажите, что думаете: когда я приехал искать Юлию вашу, у вас вместо носа была расквашенная слива. Вы еще с кровати тогда упали, помните? Теперь приезжаю по делу удавившейся, а вы в бинтах в лазарете, и все свидетельствуют, что вы превратили лицо покойной в отбивную! С чего вдруг такие совпадения?
У меня внутри – клубок ядовитых змей. Они ползают, переплетаясь, царапая нутро чешуйками.
– Я не вижу совпадений, пан следователь.
– Не видите? – переспросил он страшным голосом и приблизил ко мне покрасневшее лицо. Пахнуло тяжелой горечью табака. – Не видите или не хотите видеть, панна Тернопольская?
– Кажется, я должна вмешаться, – вскинулась мать. – Вы пытаетесь запугать Магду, вы обвиняете ее во лжи и вы оскорбляете память ее героического отца!
Меня дернуло, как от оплеухи. Отца моего вспомнила! Именем его прикрылась. Гадина.
– Я чту память павших воинов, – напыжился следователь. – Но героизм отцов на детей не распространяется. Спрошу иначе: вы желали зла сбежавшей Юлии и повесившейся Дануте?
– Это смехотворно! – Мать топнула каблуком.
– Желали или нет?!
У меня не было сил врать вслух. Я только зажмурилась и мотала головой. Хотелось одного – остаться в тишине.
– Пан следователь, как доктор, я призываю вас остановиться. – Голос пана Лозинского прозвучал совсем близко. – Моя пациентка глубоко потрясена произошедшим с ее одноклассницами и сейчас восстанавливается. Но для выздоровления ей нужен покой.