— Разумеется, да. В чем проблема?
Я проглотила обиду от его бездушного тона.
— Я много лет работала, чтобы стать медсестрой. Это все, чего я когда-либо хотела.
— Мне кажется, что к настоящему времени твоя жизнь увела тебя далеко от того, чего ты хотела, не так ли? Конечно, ты не думаешь, что я позволю тебе каждый день ездить на побережье, чтобы отсутствовать дома с рассвета до заката. Возможно, я проявил к тебе милосердие, Шарлотта, но не стоит давить.
— И что тогда? Я просто должна все время торчать в этом доме, слоняясь без дела… и ждать, что однажды умру?
— Ты можешь лечить ранения людей Де Санктис. Уверяю тебя, они в постоянном наличии.
— Ты не можешь серьезно думать, что это одно и то же? Работать в больнице, помогая людям, и латать бандитов в подземелье?
— Разве их жизни стоят меньше, чем жизни других людей? — с вызовом спросил Ренато, поворачиваясь, чтобы посмотреть на мою реакцию. — Или их боль и страдания менее значимы? Разве их семьям безразлично, выживут ли они?
— Ты искажаешь мои слова. — процедила я.
— Может, ты используешь неправильные слова. — тихо ответил Ренато.
Я глубоко вздохнула.
— Ладно, хорошо. Быть медсестрой и работать в большой больнице всегда было моей мечтой. Ты убиваешь мою мечту. Так тебе понятней?
Ренато на секунду задумался, его брови сошлись вместе.
После мучительной паузы он заговорил.
— Однажды ты спросила меня, верю ли я в Бога. А ты веришь?
Распятие на стене смотрело на нас сверху вниз, оценивая мои мысли.
— Дело не в том, верю я в Бога или нет… Бог никогда не верил в меня. — наконец сказала я, когда его осмотр стал чересчур пристальным.
— Поэтично сказано. — он одобрительно кивнул мне, прежде чем продолжить. — Но я думаю, что в тебе больше веры, чем ты думаешь. Ты веришь, что, бросив мне такой вызов, не будешь убита. Ты веришь, что рассказывая мне о своих мечтах и умоляя меня не убивать их, ты заставишь меня…
— Я не умоляла.
— Разве нет?