Когда приходит шторм

20. Марли

Этот номер я не перепутаю ни с одним другим. Никогда не сохраняла его в памяти телефона, чтобы избежать соблазна. Потому что верила – с этой страницей жизни покончено. Однако номер высветился; он ломился ко мне, как незваный гость. Меня словно ударили под дых, и легкие перестали работать. Я поперхнулась и задышала рывками, учащенно и поверхностно. Телефон чуть не выпал из внезапно покрывшихся потом ладоней. Поспешно запихнула его в карман и попыталась сосредоточиться на дыхании.

На память пришли слова психотерапевта, к которому водила меня бабушка, когда панические атаки участились. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Ты справишься. У тебя все под контролем. С тобой ничего не случится. Я ничего больше не вынесла из бесед с этим чужим человеком, кроме одного: продолжай дышать! Единственное, что я могла делать в подобных ситуациях. Единственное, что удерживало меня в состоянии «здесь и сейчас», что заземляло меня и позволяло сохранить рассудок. Что не давало тьме поглотить меня.

Вернув контроль над своим телом, я бросила взгляд вдоль улицы – нужно убедиться, что никто не видел мою паническую атаку. Затем неуверенно спустилась по ступенькам с веранды и побежала прочь, сама не зная куда. Определенной цели не было. Главное – подальше. Инстинкт побега для меня не новость. В последний раз он настиг пару лет назад; несвойственное мне и все же привычное ощущение. Теперь я, по крайней мере, твердо стояла на ногах, держалась за жизнь. Во всяком случае, в это верила. Однако теперь отчаянно хотелось убежать подальше. От своего прошлого. От своих воспоминаний. От себя самой.

В легкие хлынул свежий вечерний воздух. Я не была помешана на беге трусцой, однако еще в детстве обнаружила, что процесс освобождает голову. Словно, если ее продуть как следует, она опять начнет мыслить ясно. Я бежала, бежала и бежала пустыми переулками вдоль берега моря, чтобы никого не встретить, пока под ногами не заскрипел песок. Ветер стал холоднее, волны накатывали на пляж. Они походили на зеркальное отражение моей взбаламученной души. Я подступила к кромке воды настолько близко, что брызги пены долетали до лица, и какое-то время, как загипнотизированная, созерцала бушующие волны. Нет, так невозможно. Нужно стряхнуть с себя этот ужас. Я вновь побежала вдоль берега.

Бежать по мокрому песку было тяжело, и очень скоро я вновь вывернула на улицу. И принялась петлять, словно затравленный кролик, уворачиваясь от людей и машин, не замечая ничего вокруг себя. Только ветер в волосах, скудные лучи солнца на лице и все интенсивнее работающие легкие.

В какой-то момент я неожиданно для себя оказалась перед коттеджем. Вот оно, место, где я больше всего чувствовала себя как дома. И сейчас остановилась, задыхаясь, перед темно-зеленой дверью, согнувшись пополам и уперев руки в колени, чтобы отдышаться. Пот градом катился по лицу и по затылку. Я вытерла лоб и проскользнула в дверь, молясь, чтобы никого не встретить. Не поднимая глаз, прошмыгнула мимо стойки администратора и заторопилась наверх.

Захлопнув за собой дверь, облегченно вздохнула. Глаза жгло, нижняя губа дрожала. Но лишь раздевшись донага и усевшись в холодную ванну, позволила себе заплакать. Открыла кран, чтобы никто не слышал всхлипываний, и дала волю слезам.

Когда огненно-горячая вода обожгла кожу и потушила боль в груди, я откинулась назад и прикрыла глаза. Крошечная ванная комната наполнилась паром. Он окутывал меня, словно мягкое облако. На щеках и в волосах образовались мелкие капли. Я зажмурила глаза так крепко, как могла, и попыталась ни о чем не думать.

Несколько часов спустя я вышла из ванной. Мне стало получше. Обошла по широкой дуге куртку, в кармане которой лежал телефон. Войдя, я швырнула ее на пол, как омерзительное насекомое; там она и осталась лежать, словно глядя на меня с упреком. Наплевать. Я больше не прикоснусь к телефону. Не буду думать о номере, который высветился на экране блокировки.

Раздевшись до белья, я заползла на свою узкую кровать под скатом крыши и натянула одеяло до подбородка. Нужно уснуть. Забыться. Преодолеть этот кошмар. Настанет утро, и жизнь опять войдет в нормальную колею. Работа в клинике, обед с Фионой; вечером, возможно, протестирую новый ресторан. Все по-прежнему, и в то же время все иначе. Потому что этот город, ставший для меня в некотором роде надежной гаванью, уже не будет таким же безупречно чистым, как еще несколько часов назад. Он запятнан, и отчистить пятно невозможно. Теперь Сент-Эндрюс покрыт позором. Моя оставшаяся жизнь – тоже. Я зажмурилась, чтобы прогнать мрачные мысли, но стало гораздо хуже.

Всю ночь я пролежала без сна. Будто парализованная, пялилась в потолок, не в состоянии закрыть глаза и предаться воспоминаниям, которые даже во время бодрствования наваливались на меня словно кошмарный сон. Надо бы позвонить старикам – в любом случае хотела рассказать, что пока остаюсь в Сент-Эндрюсе. Надо бы написать Рейчел. Да и Фиона, если ей довериться, непременно выслушает и утешит.

Или Джек…

Однако стрелки маленького будильника на прикроватном столике продвигались вперед все дальше, пока не стало слишком поздно – или слишком рано, – чтобы взывать к кому-либо о помощи.

Когда я наконец забылась в полудреме, уже почти настало время вставать. Но я успела увидеть сон, и во сне вернулось одно из немногих воспоминаний о маме.

Я играю с рождественским подарком – новенькой лошадкой для Барби, в звездочках и с блестящей гривой. Мы с лошадкой сидим на полу в моей комнатке, и она скачет по пестрому ковру. За приоткрытой дверью горланит телевизор. Я вижу отца; он сидит в кресле и тупо пялится в экран.

От входной двери доносится звяканье ключей. Входит мама, нагруженная покупками. На ней теплые сапоги и шерстяная шапка, мокрая от снега. Из-под шапки выбиваются длинные черные волосы. Лицо размыто – как всегда в моих воспоминаниях, – однако голос я слышу отчетливо. Она бросает беглый взгляд на отца и на то, что у него в руке.

– Привет, я дома! – Голос звучит наигранно бодро. – Кто хочет на ужин лазанью?

Вместо ответа отец прибавляет громкость телевизора и делает глоток из бутылки.

– Я хочу! – Радостно бросаюсь к маме. – Мама, мама, смотри, как я заплела гриву! У меня теперь лошадка как у принцессы!