Я подняла брови.
– Красивое сравнение.
Лили метнула вперед белый шар, который рикошетом отскочил от борта и остался лежать рядом с левой лузой.
– И подходящее. Но вернемся к твоим силам: ты выяснила, на что еще способна?
– Думаю, что на самом деле я уже довольно далеко зашла. – Я прислонила свой кий к темной угловой барной стойке. – Кое-что еще остается неизвестным, но думаю, что с Престоном я видела абсолютную правду.
– Ты имеешь в виду сцену, которая указала вам на шляпную коробку? – спросил Грейсон.
Я кивнула.
– Да, в тот момент коридор светился совсем по-особенному. Видимо, Престон каким-то образом дал толчок моему дару. Тетя Катарина смогла увидеть абсолютную истину только спустя много лет.
– И только в абсолютной истине ты можешь прикасаться к предметам и останавливать время? – спросила Лили.
После того как вчера нашла записную книжку, я еще раз испробовала свой дар на Бетти и Уилфреде. При этом я не перешла в абсолютную истину и не могла прикоснуться к каким-либо вещам.
– Похоже на то. Абсолютная истина действительно кажется особенной.
– И поэтому я считаю ужасным, что ты не можешь взять нас с собой, – застонал Грейсон, прислонившись к стене. – Я имею в виду абсолютную истину. Это как Святой Грааль, сияющая сущность нашей жизни. У каждого из нас есть своя версия истины, но на самом деле существует только одна.
– Звучит почти пафосно, – сказала я, опускаясь на темно-зеленый табурет. – Самое главное сейчас – найти документы тети Катарины.
Грейсон кивнул.
– Но ведь Блейк и Престон уже все обыскали?
– Да, но записную книжку при этом упустили. Возможно, у тети Катарины еще где-то был тайник. Или… не знаю. Скорее всего, перевернуть все поместье вверх дном не принесет особой пользы. Думаю, разумнее использовать свой дар.
– Это очень глупо, что ты не можешь напрямую спросить свою тетю, – сказала Лили, почесывая щеку. – А как же твой дядя?
Я покачала головой.
– Он наверняка ничего об этом не знает, и пусть так и остается. Ведь у него сейчас другие проблемы.
Грейсон посмотрел на меня.