Несущая смерть

– Вы помните нашу партию в шахматы? – Кин уставился на старика через тлеющие угли, огонь горел устало, серо-стальным цветом. – Помните, что вы мне сказали?

Даичи смотрел не мигая, холодно, как рептилия. Обдумывая все хитросплетения. Уставший и старый, отягощенный чувством вины, ответственности за жизни тех, кто нуждался в нем сейчас больше, чем когда-либо. Сейчас, когда он был так слаб.

Он медленно кивнул, на губах выступили черные пятна.

– Помню.

– Тогда нам нужно поговорить. – Он кивнул в сторону Каори. – Наедине.

Во рту у него кровь. Растекается по языку привкусом смерти.

Даичи согнулся пополам, когда его охватил приступ кашля, впиваясь пальцами в живот, в горло, смеясь где-то в глубине души. Было нечто пугающее в том, чтобы так жить – знать, что каждый вдох может стать последним толчком, который приведет к этому. К боли. К беспомощности.

Тогда начинаешь жить каждое мгновение, боясь дышать – делать то самое движение, которое поддерживает твою плоть. Пока не поймешь, что это вовсе не жизнь, а просто ожидание смерти.

Он не имел ни малейшего понятия, сколько времени продолжается мука. Ни единой мысли, кроме одной: он хотел, чтобы страдания прекратились, пожалуйста, пусть все закончится. Даичи знал, что болезнь – справедливое наказание, скручивающее его на полу камеры и окрашивающее ладони в черный цвет.

Он заслужил недуг по праву. Деревня Дайякава. Беременная мать Юкико. Боги… Неужели он действительно считал такие поступки праведными?

А черная чума – награда, которой он должен дорожить. Трофей за верную службу режиму, построенному на убийстве и лжи. Он знал это. Понимал. Но, будучи во власти приступов, не мог не желать, чтобы все поскорее закончилось.

Он бы с радостью предстал перед судьей кругов ада, а затем преклонил колени перед Эндзингер, сидящей на троне из костей. И бродил бы по подземному миру Йоми навеки проклятым голодным призраком.

Хуже этого уже быть не могло…

Кашель прекратился примерно через целую вечность, но «навсегда» еще не наступило.

О нет, наступила тишина, обрамленная гудением двигателей неболёта, и по полу карцера кралась вибрация. И, взглянув вверх сквозь решетку камеры, он увидел троих мужчин с налитыми кровью глазами, закутанных в черное, свет вокруг них медленно тускнел.

– Ты выглядишь больным, – проговорил первый – маленький человечек, уставившийся на свои вытянутые пальцы.

Даичи едва сдерживал безумный смех, опасаясь, что снова разразится кашлем.

– Можно сказать и так.

– Ты веришь в богов, Даичи-сан? На небесах и в кругах ада?

– В богов Бури и Солнца и Луны? – прошептал второй.