И он показал.
Назвать это бурей было бы все равно что окрестить океан дождевой каплей, а ураган – весенним бризом.
Безостановочно сверкают молнии, не умолкают раскаты грома. Дождь подобен падающим мечам, ветер – не столько стена, сколько утес на фоне бескрайней черноты, грохочущей, как лавины. Зазубренные шпили из темного камня, потрескавшиеся на вершинах и изрыгающие огонь в почерневшие небеса. Пепел. Тлеющие угли. Огромные потоки расплавленной породы текут из недр земли, остывая от прикосновения кипящего океана, восставая из бурлящих волн и вздымаясь непокорными горами.
Трон Сусано-о, Бога Бурь. Здесь он создавал свою музыку, а вибрация от звуков просачивалась в вулканическую воду и убаюкивала громадных зверей, дремлющих под покровом волн. Они были необъятными, как время. Древними, как боги. Ископаемые пресмыкающиеся, мучимые голодом глубиной в десять тысяч морских саженей.
Их дети кружились в прибое: серебристая чешуя и зубы-катаны. Но пара, породившая отпрысков, не шевелилась. И ни разу не проснулась с тех пор, как Сусано-о впервые предложил гигантам спеть колыбельную.
Теперь их имена утеряны для людей, поглощены тенями мифов и эпох. Но арашитора помнил их.
Найя и Ааэль. Отец и мать всех драконов.
На вершине высочайшего вулкана, ныне угрюмого и остывшего, возвышалась резиденция Хана – серия туннелей из черного камня, хороших, прочных и теплых. Ветер целовал рты-трещины, напевая навязчивую мелодию, и все открытые бесконечные гласные говорили о давно минувших временах, когда Шима была лишь сном в утробе Госпожи Идзанами. До ее смерти. До падения. До того, как она поклялась отомстить.
Стая же собиралась только тогда, когда Хан созывал большой слет или когда самка чувствовала приближение первой течки, а для самцов наступало время побороться за ее внимание.
Затем стая наблюдала за кровопролитным сражением: как дерутся в испещренном молниями небе тигры без пары, а самцов с подругами сдерживает мускус их собственных самок.
Они не виделись друг с другом месяцами, однако были семьей. Стаей. Последние грозовые тигры во всем мире, обитающие в колыбели своего отца и живущие свободно, без детей обезьян, их горящих цветов и отравленных небес.
Время от времени в их краях появлялись Залетные: в основном молодые самцы, с угольными глазами и черными перьями, прибывавшие с востока, чтобы испытать себя в схватке с арашиторами Края вечных бурь. Они бились до первой крови, и это было похоже на игру в войну, призванную испытать силы противника. Иногда самка грозового тигра улетала с кем-то из них в земли, которые дети обезьян называли Морчеба.
Но порой между их визитами проходили годы – и тогда компанию арашиторам составляла только буря.
Таков был мир Буруу. Это было все, что он когда-либо знал.
А сейчас он сидит на вершине обиталища Хана, в гнезде, выглядывает за край, расправляя маленькие крылышки. Ему едва исполнился год, и он готов к первому полету.
Вот его первое настоящее воспоминание.
Рядом мать, теплая, излучающая свет. Братья, Эш и Драк, следят за происходящим. А над ними кружит отец. Могучий Скаа. Величайший арашитора из ныне живущих. Хан Края вечных бурь.
Юкико наблюдала за воспоминаниями в сознании Буруу, как ребенок за пантомимой с тенями. Она почувствовала страх детеныша, когда он заглянул в пропасть, зияющую вдалеке, – острые клыки черной скалы и пенящиеся моря, наполненные голодными морскими драконами.
Она ощутила, как он задрожал.
ebooksa