– Но ведь та ведьма крови сказала, что Дантон собрал всех порченых на мили вокруг, – возразил Беллами. – Мы едва отбились от нескольких десятков при Винфэле, а этих ведет высококровка. Мы загоним себя в ловушку, как проклятые крысы!
Я оглядел остальных: страх Беллами отравой распространился по отряду. Диор стиснул зубы, совершенно побледнев, – в конце концов, к этим стенам нас привело его решение. Хлоя расхаживала по дворику; запустив руку в волосы, она оглядывала парапеты за нашими спинами, утесы, роковой обрыв и реку в полутора сотнях футах под нами. Когда Беллами снова заговорил, его голос дрожал от страха.
– Не следовало нам сюда вообще приходить,
– Соберись, Бушетт, – зарычал я на него.
– Собраться? – фыркнул, чуть ли не смеясь, бард. – Ты же видел это чудовище! У нее был меч из крови! Она обратилась роем сраных мотыльков! Угодники-среброносцы такое, может, и каждый день встречают, но я-то просто певун! Я даже не солдат!
– Солдат? – вздохнул я. – Позволь рассказать тебе о солдатах, Беллами, с которыми я сражался. Вот ты поешь о великих баталиях, о героях, воевавших при Тууве, Бах-Шиде, Трюрбале и Косте… Там были почти одни мальчишки. Пареньки вроде тебя. Каменщики да плотники, фермеры да рыбаки. Они бились, потому что их отцы не могли откупиться. Потому что у них не было куска пергамента с императорской печатью, которая спасла бы их. Потому что должны были. Почти никто из них ничего не ждал. Им просто в живых остаться хотелось. Но перед каждой битвой я заглядывал этим мальчишкам в глаза, и в их преданности друг другу, в смелости перед ужасами войны я точно видел лик Божий.
Я подошел к монастырской стене и врезал по ней кулаком.
– Нас окружает крепкий камень, Бушетт. В подвалах есть спиртное, есть и вода – освящать. Есть священные колеса и сребросталь. – Я оглядел отряд пламенным взором. – Чтобы победить сегодня, солдаты нам не нужны. Нужно только держаться вместе.
–
Диор расправил плечи и кивнул. Хлоя крепко обняла его одной рукой. Даже Сирша как будто стала выше.
– Бушетт, натаскай как можно больше воды. Рафа, благословляй ее. Сирша, принеси спирт из винокурни, там его целые бочки: чистый и крепкий, как грех. Хлоя, Диор, ищите сало, дерево, простыни – все, что горит. До заката осталось недолго, и к прибытию его высочества я хочу приготовиться.
В повисшей тишине я глянул на барда.
– Тебе еще предстоит написать седьмую песню, Беллами. Так что сегодня ты не умрешь.
Отряд приступил к работе: Диор отправился в кухню, Сирша – в погреб, Беллами, все еще колеблющийся, за Рафой. И только Хлоя задержалась. Сестра была ниже меня на полтора фута; одетая в кольчугу, с сребросталью у бедра, она уперла руки в бока и улыбнулась.
– Ты всегда умел воодушевить речью,
Я пожал плечами и отвернулся, лишь бы не смотреть, как бьется жилка у нее на шее.
– Если петь лебединую песню – выбирай ту, которую любит толпа.
– Лебединую?
Так и не оборачиваясь, я очень тихо, чтобы никто не услышал, ответил:
– Когда явится Дантон, держи Диора поближе к себе. Постараюсь расчистить вам путь.
ebooksa