Я поднял бумажку и с мыслями о цене, которую мы за нее заплатили, разгладил листочек. Затем опустил взгляд на империю у себя под ногами: Авинбург, Шаринфель… Куда все же направит удар Вечный Король? Серорук мог быть прав: Лаура Восс – старожил, и ощущение, что в Косте она с нами просто играла, не покидало меня. Хотя… все в этом деле мне очень сильно не нравилось, но чем – я пока не мог понять.
Пробираясь между полок запретной секции, я уловил аромат розовой воды и
–
Астрид подняла на меня взгляд, затем посмотрела на свечку.
– С хера ли, сука, добрый?
Я показал бутылку с остатками добытой Тео водки.
– Я к вам с дарами.
Теперь-то Астрид смотрела на меня с улыбкой.
– Разрешаю тебе сесть.
Праздничная выпивка все еще гуляла у меня в крови, притупляя боль от новых татуировок. Я передал водку Астрид и стал смотреть, как свет от свечи играет на ее шее, когда она надолго приложилась к горлышку. Веки у нее набрякли, глаза налились кровью, и бутылку она вернула мне, лишь когда опорожнила ее наполовину.
– Ты, поди, считаешь себя ужасно умным?
– Что такого ужасного в том, чтобы быть умным? – спросил я, делая глоток.
– Пф-ф, мальчишки. – Она забрала у меня бутылку и покачала головой. – Глупо вот так привлекать к себе внимание Изабеллы.
– Я и не думал, что привлек ее внимание.
– Она запомнила твое имя. Берегись, Габриэль де Леон, наша императрица ломает свои игрушки. – Астрид сделала большой глоток и поморщилась. – Нет, серьезно, ты видел меч у нее на поясе? Ей повезет, если она отыщет у него острый конец. Сука показушница.
– Я и не заметил. Не смотрел на нее.
Астрид фыркнула.
– Да ладно.
– Честно. Мне нет дела до накрашенных губ и красивых платьишек. Мне серебро и кровь подавай. Разум, что быстр, как облака на небе, и остр, как меч у бедра.
– Ого, вы только гляньте: всего пара глотков ссак домашнего брожения – и он уже поэт.