– Заперта! – обвиняющим тоном произнес он.
– Вы правы, – сказал я.
– Открой ее.
Я не шелохнулся.
– Вам что-то понадобилось?
– Открой машину, залезай внутрь и заводи ее. Мы уезжаем.
– Черта с два! Вам сейчас выступать.
Вулф свирепо уставился на меня. Он давно научился различать мельчайшие оттенки моего голоса, как и я – его, и отлично знает, когда спорить со мной бесполезно.
– Арчи, – терпеливо объяснил он, – это не чудачество, поверь. Для моей просьбы есть вполне здравая и убедительная причина, которую я открою тебе по дороге. Отопри дверцу.
Я потряс головой:
– Только в обмен на причину. А машина – ваша, не спорю. – Я порылся в кармане, выудил ключи и протянул ему: – Берите. А я подаю в отставку.
– Очень хорошо. – Вулф выглядел мрачнее тучи. – Этот человек на раскладной кровати мертв. Я приподнял одеяло, чтобы укрыть его получше. Один из разделочных ножей торчит у него из спины. Он мертв. Если мы окажемся здесь к тому времени, как обнаружат тело, сам знаешь, что случится. Мы застрянем здесь на целый день, а то и на неделю, до бесконечности. Это невыносимо. Допросить нас могут и дома, необязательно здесь. Проклятье, открой же дверцу!
– Насколько он мертв?
– Мертвее не бывает.
– Хорошо. А ведь вам следовало бы знать. Хотя вы и так все отлично знаете. Дома нас допрашивать не станут. Все равно приволокут сюда. Кстати, в дом вам даже зайти не удастся. Нас будут караулить уже на крыльце. – Я опустил ключи в карман. – Прелестная выдумка – сбежать прямо перед собственным выступлением. Уверен, ее оценят по достоинству. Вопрос только в том, доложить о случившемся немедленно или подождать, пока вы не произнесете свою речь, а кто-то другой тем временем найдет труп? Решайте.
Вулф перестал жечь меня взглядом, глубоко вдохнул и потом на выдохе произнес:
– Хорошо, я выступлю.
– Замечательно. Было бы очень обидно упустить такую возможность. Еще вопрос. Когда вы поднимали полог, чтобы выйти, вы его не отвязывали? Он был уже отвязан?
– Да.
– Очень интересно.