– Вовсе необязательно так тщательно изучать все, что выставляет напоказ нижний город, – колко заметила Надя.
Тамара и не подумала извиниться, лишь сверкнула заговорщицкой улыбкой, от которой щеки Нади моментально вспыхнули.
– Я могу разглядывать дешевые товары, но истинное качество отличаю сразу.
Увидев забитый до отказа тронный зал, Исаак испытал непреодолимое желание убежать в конюшню, снова оседлать того прекрасного белого мерина и ускакать прочь. И пусть потом его поймают или даже подстрелят.
Толя едва заметно пнул трон носком сапога. Исаак сообразил, что от него ждут речь, и встал.
– Друзья мои, – голос у него надломился; он увидел, как Женя медленно закрыла глаза, словно в приступе боли. Он откашлялся и начал заново: – Друзья мои, – произнес Исаак на равкианском, затем повторил фразу на шуханском, земенском и фьерданском. – Добро пожаловать в Равку. Благодарю всех вас за этот первый шаг к миру, который, надеюсь, принесет благо нам всем. В эту минуту мы не отдельные народы, но друзья, которые сядут за общий стол, чтобы преломить хлеб и… – Он сделал паузу, как учили; на его губах заиграла задорная улыбка Николая Ланцова, – выпить вина. Так пусть же этот вечер станет началом новой эпохи.
Исаак кивнул, двери по обе стороны зала открылись, толпа расступилась перед королем.
Катастрофа разразилась еще до того, как он вошел в обеденный зал. Лакеи распахнули двери, и Исаак, думавший только о том, как сильно вспотели ладони в перчатках, машинально сделал то, чему был обучен на службе и что делал уже тысячу раз: отступил в сторону и вытянулся по стойке смирно, устремив взор перед собой. Эта наука была накрепко им усвоена, как и наука правильно чистить сапоги и пришивать пуговицы, поскольку «такие, как мы, не должны беспокоить просьбами слуг».
Стражники всегда пропускали вперед старших по рангу и положению, а во дворце выше Исаака по положению были почти все, включая часть слуг. Но выше короля Равки не было никого.
Исаак услышал вздох изумления, пролетевший над толпой, и одновременно почувствовал, как пол уходит из-под ног. Желудок скрутило; он подумал, что сейчас грохнется, а Женя встанет над ним и примется бить обутой в туфельку ножкой.
– Ваше величество? – обратилась к нему шуханская принцесса, которой полагалось войти в обеденный зал первой, так как делегация Шухана была представлена королю последней. Ужас на лице принцессы почти не отличался от ужаса, царившего в душе Исаака.
Первым его порывом было найти в зале кого-нибудь, кого угодно, кто сумеет ему помочь и подскажет, что делать.
Отвесив короткий учтивый поклон, Исаак выиграл секунду-другую, чтобы взять себя в руки и изобразить уверенную улыбку.
– Сегодня я в первую очередь хозяин и лишь потом – король.
– О, разумеется, – пробормотала совершенно сбитая с толку принцесса.
Остальные приглашенные потянулись следом – одни выглядели удивленными, другие – польщенными, во взглядах третьих читалось неодобрение. Исаак продолжал стоять с наклеенной улыбкой и приподнятым подбородком, будто нарочно устроил эту проверку для будущей королевы Равки.
После того как в зал вошли последние иностранные гости, появились Женя и Давид. Несмотря на безмятежное выражение Жениного лица, Исаак видел, как напряжены уголки ее рта. Давид, как обычно, выглядел рассеянным.
– Не волнуйся, – шепнула Женя. – Справляешься на отлично.
Давид задумчиво нахмурился.
– То есть, когда ты сказала: «Это фиаско»…