– Как и мою. В итоге.
– Говорят, ты теперь святой, – процедил Миша.
– А ты что на это скажешь, парень?
– Скажу, что мне следует убить тебя своими руками.
– Многие уже пытались. С чего ты взял, что справишься?
Мал опустил руку на Мишино плечо.
– Оставь, Миша. Угрозы лишь позволяют ему чувствовать свою значимость.
– И как же нам звать тебя теперь? – спросила Алина. – Как вообще тебя зовут?
– У меня тысячи имен. Пожалуй, это не имеет особого значения. Вот только имя Юрий мне совсем не идет. – Он уставился на собеседницу. – Ты выглядишь по-другому.
– Я счастлива. Такой ты меня еще не видел.
– Живя в безвестности.
– В мире. Мы выбрали такую жизнь, какую хотели.
– Выбрала бы ты такую жизнь, если бы не пришлось пожертвовать своей силой?
– Я не жертвовала своей силой. У меня ее отняли, потому что я погибла из-за жадности, что движет тобой. Я заплатила свою цену за использование
– И от этой мысли тебе становится не так горько?
– Нет. Но часть меня исцеляется с каждым ребенком, которому я могу помочь, с каждым разом, когда удается позаботиться о тех, кто пострадал в ходе твоих войн. И, возможно, когда наша страна станет свободной, моя рана совсем затянется.
– Сомневаюсь. Ты могла бы править этой страной.
– Потрясающе, – внезапно произнес Мал, отодвинувшись от стола, чтобы вытянуть ноги. – Ты умер. – Он повернулся к Алине. – А ты притворилась, что умерла. Но вот вы снова встретились и начинаете ровно с того места, на котором остановились. Тот же спор, хоть и в другое время.
Алина ущипнула его за бедро.
– Очень невежливо делать такие точные наблюдения.