Оба детектива нервно заерзали в своих креслах. Мне казалось, что Саммерхей уже готов был произнести официальную преамбулу: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».
Пуаро снова обратился к Инглторпу:
– Вы меня понимаете, мосье?
– Нет. О какой опасности вы говорите?
– Я говорю о том, – отчетливо произнес Пуаро, – что вы подозреваетесь в убийстве собственной жены.
При этих словах присутствующие замерли.
– Боже мой, – вскочив, воскликнул Инглторп, – что за чудовищное предположение! Я убил несчастную Эмили!
Мой друг пристально взглянул на него.
– Мне кажется, вы не совсем понимаете, в каком невыгодном свете вы предстали во время дознания. Итак, учитывая то, что я сейчас сказал, вы по-прежнему отказываетесь сказать, где вы находились в шесть часов вечера в понедельник?
Инглторп застонал и, опустившись в кресло, закрыл лицо ладонями.
Пуаро подошел к нему вплотную и вдруг угрожающе крикнул:
– Говорите!
Инглторп медленно поднял глаза и отрицательно покачал головой.
– Вы не будете говорить?
– Нет. Я не верю, что меня можно обвинить в таком чудовищном преступлении.
Пуаро задумчиво кивнул, словно решаясь на что-то.
–
Инглторп снова вскочил:
– Вы?! Откуда вы можете знать? Я же... – Он неожиданно замолчал.
Пуаро повернулся к собравшимся.