– Клянусь, он выглядел как настоящее чучело – весь с головы до ног в грязи.
– Так вы видели его?
– Да, сразу после обеда. Он, конечно, не хотел заходить, но мистер Инглторп буквально силой затащил его в дом.
– Что?! – Пуаро порывисто схватил меня за плечи. – Доктор Бауэрстайн был здесь во вторник, и вы мне ничего не сказали?! Почему вы не сказали раньше? Почему?! – Он был совершенно вне себя.
– Пуаро, дорогой, – попытался я успокоить своего друга, – у меня и в мыслях не было, что это может вас заинтересовать. Эпизод казался мне настолько незначительным...
– Незначительным?! Да это же все меняет! Все! Ведь доктор Бауэрстайн был здесь во вторник вечером, то есть непосредственно перед убийством. Вы понимаете, Гастингс? Почему же вы не сказали об этом раньше?
Я никогда не видел Пуаро таким расстроенным.
Забыв обо мне, он машинально передвигал подсвечники, повторяя: «Это же все меняет!»
Неожиданно ему в голову пришла какая-то мысль.
–
Мы нашли Джона в курительной. Пуаро решительно подошел к нему:
– Мистер Кавендиш, мне срочно нужно в Тэдминстер. Появились новые улики. Разрешите воспользоваться вашим автомобилем?
– Конечно. Он вам нужен прямо сейчас?
– Да, если позволите.
Джон позвонил в колокольчик и приказал завести машину.
Через 10 минут мы уже были на пути в Тэдминстер.
– Пуаро, – робко начал я, – может быть, вы объясните мне, что происходит?
–
Я почувствовал глубокое облегчение – миссис Кавендиш была вне подозрений.
– Снимая обвинение с Альфреда Инглторпа, я был вынужден раскрыть свои карты раньше, чем хотел бы. Пока я делал вид, что подозреваю Инглторпа, преступник, вероятно, был спокоен. Теперь же он будет вдвойне осторожен. Да, да – вдвойне.