Снежный великан

Если потребуется — смириться с синяком в форме Южно-Американского континента.

Ледяные взгляды.

Адриан резко встал, ни на что не опираясь: у него еще были силы, тело еще слушалось его — казалось, он даже стал моложе, совсем юным. Он подошел к письменному столу и увидел высокую стопку своих карандашных рисунков. Он отобрал их сегодня утром для художественного конкурса в школе, хотя последний срок отправления работ наступал только в феврале.

— Выполни, пожалуйста, одно из трех заданий:

1) Нарисуй плакат для следующего школьного концерта.

2) Напиши и нарисуй комикс на тему «У нас есть только этот мир».

3) Оформи серию портретов на тему «Жизненные ситуации».

Третье задание было самым главным и интересным. Как ни странно, уже несколько месяцев Адриан рисовал именно это — жизненные ситуации. Точнее — две из них. Благодаря дружеской поддержке отца и немецкой железной дороге он запечатлевал на бумаге бытовые сценки, связанные со счастьем и его противоположностью — Адриан не знал точно, как это назвать, но точно не несчастье.

Все началось весной, когда его отец три пятницы подряд не успел на электричку и был так разозлен и расстроен, что вытащил крошечный фотоаппарат и начал фотографировать других пассажиров на перроне, у которых прямо из-под носа тоже ушел поезд. Они раздоса-дованно и сердито оглядывались по сторонам.

Отец Адриана.

Он был больше двух метров ростом и больше двух метров в ширину (ну почти) — настоящий медведь, только значительно миролюбивее. В конце концов оказалось, что маленький цифровой фотоаппарат стал не чем иным, как его второй душой — нежной, маленькой и полной разных историй.

С тех пор отец начал фотографировать людей, в глазах которых еще отражались огни отъехавшей электрички, и Адриан решил, что будет срисовывать со снимков их лица. Он понимал, что смотрит на них глазами отца, и поэтому не был до конца уверен, можно ли считать такое занятие искусством. Но это и не имело никакого значения, second eye[2] — даже если так, Адриан все равно будет рисовать.

Людей, которые опоздали на поезд.

Серия портретов, выполненная Адрианом Тайсом, бумага и карандаш.

Позднее — прикрепить титульный лист.

Позднее — может быть, написать «Для Стеллы».

Ах, хватит, хватит!

«Позднее» было так давно.

С тех пор отец работал вместе с сыном и постоянно привозил новые фотографии. Он держал серебристый фотоаппарат в огромных ладонях, как хрупкую птичку, и взволнованно показывал Адриану, какие люди сегодня не успели на поезд. В свою очередь, тот загружал фотографии в компьютер и всякий раз подолгу рассматривал незнакомые лица; он оценивал их подобно тому, как его отец иногда в течение минуты туда-сюда перекатывал во рту красное вино, прежде чем наконец проглотить.

Ближе к лету они расширили коллекцию сюжетов благодаря вышедшим из строя кондиционерам, из-за которых пассажиры, ругаясь и потея, порой ждали поезда в течение двух-трех часов. Но после десятков подобных фотографий отец заявил: «Достаточно, сынок, теперь я буду делиться с тобой счастьем!» И с этого дня он фотографировал нечто другое: радостных людей на перроне вокзала.