— Джина!
Камера Джины Уэсли встретила их насыщенным ароматом вереска. Ее обитательница лежала на полу, раскинув руки. Ее челюсть съехала набок, а глаза были широко раскрыты и неподвижны.
Беата окаменела.
Опоздали. Джина Уэсли умерла.
— Она шевелится! Пальцами шевелит! — крикнула Эльза, вбегая за ней. — Помогите же!
Беата бросила взгляд на неподвижные руки постаревшей Джины.
— Тебе показалось. Все кончено.
— Нет! Она ногами шевелит!
Беата опустила взгляд и с изумлением увидела, что Джина Уэсли конвульсивно дергает пальцами ног. Поспешно присела рядом и нащупала пульс.
Был. Слабый, едва заметный, но был. Джина Уэсли отказывалась сдаваться, даже умирая.
— Моя богиня, я не умею лечить инсульты! Адалинда сможет ее спасти?
— Нет. Вливай ей эликсир молодости в рот. Только следи, чтобы она не захлебнулась.
— Почему ты не сказала, что спасенных больше одной?!
— Потому что ты их еще не спасла. Меньше будешь думать, что смерть — досадная, но исправимая ситуация. Жизнь бесценна. И заболтавшись о всеобщем воскрешении, легко можно упустить тех, кого еще могла бы спасти.
Беату затрясло, но она предпочла подавить свой гнев и запихать его поглубже. Кубок Эйв все еще наполняла Калунна. Ее урок был жестоким, но действенным: Беата вмиг забыла об абстрактной несправедливости, пытаясь спасти реальных людей. Она медленно поила Джину Уэсли, придерживая ее затылок. Эльза схватила подругу по несчастью за руку.
— Джина, только не сдавайся! Ты сильная, ты спортсменка, продержись еще немного!
Джина Уэсли зашевелилась и повернула голову к ней.
— Лиловое платье… Эльза… это вересковая богиня?
— Нет, это ведьма, госпожа Хоффман!
— Я продержалась. Можно, я посплю? — она закрыла глаза.