– И что? – нахохлился филин. – Значит, мужик хороший попался! Спи, давай! И тебе однажды попадется!
– Ты опять ерунду говоришь, – встревожилась не на шутку василиса. Она выглядывала в окно, пытаясь определить, откуда доносился крик.
– Ну представь себе, – усмехнулся филин, проснувшись окончательно и мотая головой. – Прибегаешь ты на сеновал. Что-то вроде: «Всем стоять с поднятыми руками и кое-чем еще!».
– Неправда, – металась василиса, не зная, как лучше поступить. – Кричала она от страха! Не иначе, как зверюга этот! Ежели сейчас бросимся, то поспеем!
– Так, куда собралась? – взлетел филин, загораживая дверь.
– Так ведь люди гибнут! И князь за зверя награду даст, небось! – нервничала василиса.
Она решила схитрить, зная, какой филин до денег охочий!
– И все-таки ты, Василиса Наивная, – прыснул филин. – Вот коли приказ будет, тогда и бежим! А если приказа нет, то идем мимо кикиморы, что ногу чью-то жрет, желаем приятного аппетита! В этом-то и служба! А так что? Ну изловим зверя, ну придем поутру к князю, ну свалим тушку, а он что? О, спасибо огромное! Руку пожмет! По спине похлопает! Скажет: «Молодчина!». И все!
– Вот, значит какая, служба княжеская, – разочаровано протянула василиса, хмуро глядя в окно. – Там людей поедом едят, а мы тут приказа ждем! Может, убить его, князю не показывать, а потом, как приказ отдаст, так принести? Все ж людей меньше загубит!
– Да ты просто светлая головушка! – усмехнулся филин. – Ты его где? В сундуке или под кроватью хранить будешь? А вдруг он скоропортящийся? Мало того, что у нас тут вонища на весь терем, не продохнешь, да еще и поуляжется все, поутихнет. Придется нам с тобой по ночам выть в Посаде, дабы князю про зверя напомнить! Зато потом принесем ему труп. Извините, что не свежий. Просто он уже дохлым от нас шесть километров бежал!
Василиса нахмурилась и скрестила руки, обидевшись. Нельзя вот так вот сидеть, сложа руки! И нервно ей было, и тревожно.
– Ну вот что ты обижаешься? – взлетел филин на наплечник. Он вздохнул и провел клювом по ее щеке. Никогда раньше он так не делал, поэтому василиса удивленно посмотрела на него.
– Ягодка моя, ты подумай сама. Ты обо всех заботишься, а кто о тебе позаботиться? Вон как тебя гуси – лебеди порвали? Вон как тебя черти потрепали? Мало? – спросил филин. – Неужели деревня о тебе позаботилась? Да если бы с тобой что-то случилось, то мимо бы они прошли. Посокрушались бы, головой покачали, вздохнули и дальше пошли своей дорогой.
– Но ведь меня учили, чтобы без нас люди перемрут. Что мы их защищаем… – заметила василиса, вспоминая уроки ягини. Она сидела на полянке, пока ягиня рассказывала им и про домового, и про ырку, и про кикимору.
– На них мне срать с высокой ветки! – усмехнулся филин. – А вот на тебя нет. Так что спать ложись. Что завтра князь скажет, то и сделаем!
Василиса направилась к кровати, снова пробуя на ощупь подушку, а филин слетел на прялку. Она лежала и смотрела на узоры. Цветы переплетались с растениями, оплетая древние чиры богов. Глаза постепенно закрывались, и остаток ночи она проспала в обнимку с посохом.
– Не нравлюсь я тебе, да? – усмехнулся филин, глядя на посох. – Ой, не нравлюсь! Вон как глазищами горишь! Знаешь, видать, кто я такой!
Он уселся поудобней, скрипнул прялкой и задремал.
Утром василису разбудил стук в двери. «Князь видеть тебя хочет!», – послышался грубоватый и неприветливый голос, пока василиса продирала глаза. На мягкой перинке спалось так непривычно, словно вечно проваливаешься куда-то.
Она вышла, чувствуя, как филин уселся на плечо. В окна терема бил яркий свет. Молодой князь сидел на резном троне, как вдруг повернулся к ней. Напротив него стоял мужик, дорого одетый. Солидный. Борода – лопата, вид суровый, но сытый.