Мусульманские источники говорят, что суфии – эти мудрецы, имевшие широкий кругозор и внешние понятие об истине -, скрывали свои верования от непосвященного большинства людей (традиционно именуемых в масонстве «профанами») и углублялись в духовную жизнь для внешнего достижения неземной радости и покоя, начиная с тех пор, как появились люди на Земле. Хотя суфии жили в разных частях света, говорили на разных языках и с самого рождения своего исповедовали разные веры и придерживались разных религиозных учений, они любили и узнавали друг друга вследствие общности их понятий. Слово «суфи(й)» происходит от «суфа» (тот есть «чистый», по-гречески «катарос» (имеется в виду человек, чистый, то есть – свободный от греха невежества, ханжества, догматизма, эгоизма и фанатизма, равно как и от кастовой, вероисповедной, расовой, национальной или религиозной нетерпимости). Всех суфиев объединяла общая им вера в Бога как в Единое Существо и Абсолютное проявление Его природы.
Суфии как таковые и под тем же названием существовали и до появления ислама. Но при этом, хотя было название для последователей объединявшего их учения, для самого учения названия не было. Название «суфизм» (на латыни – языке всех средневековых европейских ученых – оно звучит как «суфизмус» или «суфисмус») было дано ему на христианском Западе. До этого европейцы использовали для обозначения учения суфиев бытовавшее на Востоке и Западе ранее слово «тасаввуф», обозначающее состояние, практику или положение суфи(я).
В. Влияние суфиев на нашу повседневную жизнь
Считается, что схоластика и мистицизм противоречат друг другу. Тем не менее, суфии развивали оба этих направления человеческой мысли, как и многие другие. Были ли эти два направления мусульманскими? Нет. Как установили профессор Паласиос и другие исследователи суфизма, представители этих направлений были христианами, сотрудничавшими с августинцами и с последователями Святого Иоанна Крестителя. Итак, из чисто восточных мистиков суфии постепенно превратились в предшественников католических мистиков и философов. Кофе, который мы пьем, согласно традиции, впервые стали употреблять суфии для большей ясности сознания. Мы носим одежду, принятую у суфиев (рубашки, пояса и брюки), слушаем их музыку (андалузские мелодии, ритмическая музыка, любовные песни), танцуем их танцы (например, вальс), читаем произведения, проникнутые суфийскими по происхождению идеями (такие, как «Божественная комедия» Данте Алигьери, «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера, «Робинзон Крузо» Дэниэла Дефо, «Вильгельм Телль» Фридриха Шиллера и др.), используем их эзотерические выражения и словосочетания («момент истины», «человеческий дух», «идеальный человек»), играем в их игры – например, в карты.
Игральные (а также гадательные) карты (колода Таро) появились на христианском Западе в 1379 году. Феличиано Бузи цитирует слова одного летописца: «В 1379 году в Витербо были завезены игральные карты. В сарацинских (арабских, мусульманских – В.А.) землях, в которых они появились, игру в карты называют Наиб». В своей книге «Суфизм» Идрис Шах указывает на то, что до сих пор еще сохранились материалы, послужившие ее основой – карточки Таро (Тарот или Тарок), а слово «Наиб» означает по-арабски «наместник», «заместитель» или «заменяющий материал». Карты представляют собой аллегорию учения суфийских мастеров об определенных космических влияниях на человечество. Этот материал делится на четыре части, обозначаемые общим наименованием «турук» («четыре пути»). Слово «Таро» («Тарок», «Тарот») образовано от этого названия (а вовсе не является анаграммой названия древнееврейского Священного писания – «Тора», как ошибочно пишут и думают многие). Хотя, с другой стороны, не подлежит сомнению, что на известную в настоящее время на Западе систему гадания по картам Таро (Тарот, Тарок) оказали немалое влияние иудаизм и каббала (предполагалось привести ее в соответствие с определенными учениями, не нашедшими непосредственного отражения в первоисточниках). Предпринимавшиеся неоднократно поверхностные попытки связать «западные» игральные и гадательные карты с картами, использующимися в Персии и Китае, не увенчались успехом, поскольку до сих пор одним лишь суфиям известен основной элемент шифра (кода), содержащегося в карточных мастях и козырях. Знакомая всем нам карточная колода может считаться правильной лишь частично, ибо с течением времени произошло искажение некоторых символических значений входящих в колоду карт. Эта ошибка была следствием неправильного перевода некоторых арабских слов, которые были чисто формально перенесены из восточной суфийской в иную, западно-европейскую, культурную среду. Нередко наши современники принадлежат к ответвлениям суфийских обществ – таким, как масонство, розенкрейцерство, или к некоторым военно-монашеским или рыцарским орденам, таким, как ордены храмовников-тамплиеров (включая происходящие от тамплиеров ордены Христа, Святого Андрея или Чертополоха, Эворы, Монтезы и проч.), иоаннитов-госпитальеров, сепулькриеров (рыцарей Святого Гроба Господня), орден Золотого Руна, орден Подвязки и т.д., – даже не догадываясь и не задумываясь об их изначально суфийском происхождении.
Современная психология показывает, что стремление человека к обогащению может быть признаком его внутренней неуверенности в себе. Но это стремление не является единственным, с исторической точки зрения оно все еще идет против течения. Суфийское отношение к жизни начинает действовать на иной основе. Суфии утверждают, что вся жизнь есть борьба, но эта борьба должна быть логически последовательной. Обычный человек борется против слишком многих вещей сразу. Если запутавшийся и несовершенный человек (именуемый в масонстве, в соответствии с «каменщицкой» терминологией последнего, «нео(б)тесанным камнем» – от этого, изначально масонского понятия, между прочим, происходит наше, давно уже вошедшее в общее употребление обозначение грубого, не умеющего вести себя человека как «неотесанного») заработает денег или добьется каких-либо профессиональных успехов, он все равно так и останется запутавшимся и несовершенным.
Психологи изучают этот процесс, в то время как суфии давно уже осознали его. Суфизм уничтожает в человеке обычную врожденную или привитую ему непоследовательность, превращая его в инструмент, при помощи которого достоинство и предназначение человека смогут подняться на более высокую ступень.
Для суфиев нет ничего нового в том, что дали Западу психоаналитическая теория Фрейда и глубинно-психологическая теория Юнга. Суфийский шейх Аль-Газали в своем труде «Алхимия счастья», написанном более девятисот лет тому назад, указывал на то, что выводы относительно основ сексуальной жизни человека, к которым гораздо позднее пришел Зигмунд Фрейд, уже в то далекое от нас время вовсе не являлись откровением, но были хорошо известны мусульманским богословам.
Как отмечал профессор Ром Ландау в своем исследовании «Философия Ибн аль-Араби», профессора Карла-Густава Юнга ни в коем случае нельзя считать первооткрывателем теории архетипов, которая была задолго до него сформулирована суфийским мастером Ибн аль-Араби.
Суфизм невозможно изучать с помощью психологии по нескольким причинам. Самой интересной из этих причин для западного человека будет, вероятно, та, что суфизм сам по себе является психологической системой, причем намного более развитой, чем любая психологическая система, получившая доселе развитие на Западе. Эту психологию нельзя назвать восточной. Это – общечеловеческая психология. Нет необходимости утверждать это бездоказательно. Мы можем привести высказывания Юнга, в которых он признает, что западный психоанализ находится в зачаточном состоянии по сравнению с восточным.
Западный психоанализ как таковой и те направления мышления, которые он порождает, являются не более чем попытками новичка по сравнению с древним искусством Востока.
Суфии утверждают, что учение или, точнее, комплекс воззрений, именуемый обычно «суфизмом», представляет собой непосредственный эволюционный опыт, являющийся определяющим фактором всех великих школ мистицизма, как на Востоке, так и на Западе.
Г. Сунниты, шииты и суфии
Н.А. Смирнов в своем исследовании «Мюридизм на Кавказе» указывает на то, что мистицизм составляет как бы корень суфизма и играет большую роль в учении многих дервишских орденов и мусульманских сект, возникающих вокруг догматических споров о Боге и Его пророке, божественном предопределении и ответственности человека за свои поступки. Догмы официально-правоверного ислама о всемогуществе Аллаха, славе Его пророка и силе Его святых, о загробном суде, райском блаженстве праведников и адских мучениях грешников привело к возникновению целого ряда богословских систем, которые в большей степени, чем ортодоксальное вероучение, отвечали интересам социальной и политической борьбы в Арабском халифате, а также национально-освободительной борьбы покоренных и исламизированных арабами народов против арабских завоевателей, оправдывавших свое господство авторитетом официального ортодоксального ислама, известного под названием «суннизма» (от арабского слова «сунна» (буквально: «дорога», «путь»), означающего священное предание – первоначально устное – о высказываниях и действиях пророка Магомета, то есть его жизненном пути, с тех пор, как он стал пророком, авторитет которого сунниты признают наряду с Кораном – книгой, священной для всех мусульман; сунна является вторым источником шариата после Корана).
Так возник шиизм – течение в исламе, оппозиционное к его главному направлению – суннизму (безоговорочно поддерживавшему арабских халифов и их завоевательную политику). Шиизм (от арабского слова «шиа» (то есть «партия», «факция», «секта»), являвшийся первоначально знаменем религиозной борьбы внутриарабской оппозиции, объединившейся вокруг имени 4-го халифа Али, со временем распространился среди покоренных и насильственно исламизированных арабскими завоевателями народов Ирана и прилегающих краев.
Как шиизм, так и суннизм, в свою очередь, породили множество вероисповедных течений и сект, в которых религиозный момент неизменно сочетается с политическим. Секты усиленно развивали эсхатологические и мессианистские представления. В шиизме и образовавшихся в недрах шиизма со временем сектах Али постепенно становится не только выше первых 3 халифов, но и занимает одинаковое место с самим пророком Магометом, а некоторыми сектами даже был обожествлен. Более поздние секты служили проводниками модернистских учений мусульманских реформаторов.
В интересах той же борьбы против господствующего направления в исламе – суннизма – оппозиционная религиозная исламская мысль выдвинула идею, согласно которой, хотя Коран (что означает по-арабски «Чтение») и является Предвечным и Истинным Словом Божиим, записанным до начала времен (не случайно архангел Джебраил, соответствующий христианскому архангелу Гавриилу, говорит пророку Мухаммеду не: «Записывай за мной Слово Божие!», а: «Читай!», как если бы перед Мухаммедом была раскрыта уже написанная кем-то Священная Книга), но пророк скрыл сокровенный смысл Корана от своих сподвижников (как недостойных и неспособных к восприятию этого сокровенного смысла; масоны назвали бы их «нео(б)тесанными камнями» или «дикими камнями»). Сокровенный смысл Корана пророк счел возможным передать только действительно достойным последователям ислама – своей семье, и в том числе Али, от которого это тайное знание (по-гречески – «гносис» или «гнозис») перешло к его прямым потомкам. Так развивалось учение о сокровенном знании, о единственно правильном истолковании исламского учения, пребывающего в роду единственных законных халифов – преемников пророка Мухаммеда – из рода Али, который один хранит Истину. Так зародился призыв возвратиться к первоначальной чистоте ислама, для чего необходима борьба с неверием. Тут мистические представления нашли самое широкое применение. Не случайно уже упоминавшийся нами выше крупнейший измаилитский проповедник XI века Насир Хосроу (Хосров) – тот самый, что посетил и описал карматское «коммунистическое» государство Аль-Ахсу – сказал: «Жемчужины знания истинной веры нанизаны на нить аллегорий и скрыты в ларцах тайн, к ним прикасаются только чистые (суфии – В.А.)». Этот тезис об аллегорическом характере содержания исламского вероучения давал пищу для самых различных религиозно-философских трактатов, направленных как против суннитского, так и против шиитского течений ислама – прежде всего, в части толкования (тавил) текста Корана, критики традиционных источников ислама, таких как Коран (Священное Писание), сунна (Священное Предание), хадисы, а также в части признания так называемых божественных атрибутов (речь, сила, могущество, всезнание и др.).
Характерные для мусульманского законоведения бесконечные споры по догматическим вопросам, в сущности, остановили развитие мусульманского права, запутали и усложнили понимание морально-этических норм.
Вместе с тем, они способствовали возникновению новых учений и новых форм религиозно-обрядовой практики, удовлетворявших потребности тех, кто ищет истинную веру и стремится к внутреннему духовному общению с Аллахом.
Шариат готовы признавать и выполнять все мусульмане, в то время как духовное совершенствование и проникновение в его внутренний смысл, требуемые тарикатом, доступны лишь избранным, «чистым». Они должны отречься от многих мирских дел, воспитывать в себе посредством особых молитв, поста и чтения священных книг волю и религиозное рвение, но самое главное – оказывать беспрекословное повиновение, послушание и преданность шейху, муршиду (совсем как члены монашеских и духовно-рыцарских орденов христианской Европы – своему ректору или магистру), как наставникам или учителям, обладающим особым даром благодати, полученной свыше.
ebooksa