Гражданка Иванова, вас ожидает дракон

— В смысле?! Ее что, будет так много?

— Все зависит от силы проклятья, — герцог кинул на траву второе полотенце. — Ложись на живот. Я начну.

— Скажите, а сильно будет больно? — Вася опустилась на колени.

— Поцелуй уменьшил бы боль, но ты ведь не захочешь, чтобы тебя целовали? Ты же у нас гордая? Умру, но не сдамся?

— Так пригрозите мне вашим вечным «Жизнь или смерть!», и я потерплю ваш поцелуй. Лучше уж он, чем боль.

— Ну смотри. Сама согласилась, — он встал на колени на то же полотенце. И хоть от герцога продолжало пахнуть зверем, Василиса этого уже не замечала. Близость сильного горячего тела возбуждала, взгляд лорда завораживал, горошины сосков упирались в чужую грудь, и внизу живота все ныло от ожидания.

Василиса забыла о печати проклятия, когда губы лорда Ракона накрыли ее, отдалась поцелую, который настолько был хорош, что она не почувствовала никакой боли, кроме жара во всем теле и страстного желания упасть на спину.

Поцелуй на десятку — вот что только что случилось с ней. Голова кружилась, бабочки порхали, пальчики поджимались — все, как в эротических романах, кроме того, что продолжения не последовало. Ее не подхватили на руки, чтобы бросить на простыни, и даже не повалили на полотенце. Ее сунули под холодную воду водопада и отрезвили.

Потом велели одеться в форменную одежду и чепец, которые принесла к двери заботливая Хосефина, и выпроводили.

— А как же клятва на крови? — она обернулась у порога.

— Не сегодня, — перед ее носом захлопнули дверь.

Глава 21. Что есть правда, а что ложь в жизни лорда Ракона

— Бездна, что я творю!

Сумятица в мыслях и поступках.

— Это землянка так на меня действует. Она и ее чертов резус фактор!

Фольк упал лицом на те самые простыни, куда едва не отволок Василису.

— У меня столько дел, а я хороводы с ней вожу! Дурак! — он ударил кулаком по подушке.

— Какое море крови? — возбужденный, будто подросток, Фольк и сам не заметил, как скинул с себя одежду, а потому пришлось выкручиваться, сочинять байку о силе проклятия, которое снять не так-то просто.

Герцог перевернулся на спину, сдернул с себя полотенце, чудом удержавшееся на бедрах после тугих струй водопада, где он приводил в чувство прежде всего себя, а уж потом Василису.

— М-м-м… Зачем, зачем я сказал, что она отъела задницу?!